107 
уже изменилось. Само собой. Без моего участия, но непременно к лучшему.
А может, ее лихорадит? На поленьях в костре капли влаги, оседающей из воздуха, чуть ли не шипят, моя рубашка со спины вся мокрая, хоть выжимай, но, что еще хуже, дышать носом становится все труднее, как будто лицом все теснее и теснее прижимаешься к невесть откуда взявшейся водяной стене.
- Глупость это, про хозяина! - возразил возница, сплевывая в костер.- Люди свободными должны быть.
- И для чего им свобода?
- А чтобы делали то, что захотят и когда захотят. Чтобы вот устал от работы, так отдыхай, сколько душе угодно. Коли голоден, так наедайся до отвала, веселиться захочешь, так пей от души!
Вот так мечты! И понять их легко и просто. Но по здравом размышлении…
Устал и лег, забыв задать лошади корм. Подумаешь, что скотина голодной останется, зато сам не перетрудишься. Урожай надо собирать, а вместо того хочется в постели понежиться? Да и пусть. Пусть сгниет на корню под дождями. Правда, чем же тогда наедаться прикажете, если вся пища ленью загублена? Не говоря уже о выпивке: чтобы знатный эль сварить, нужно и потрудиться знатно. И что же в итоге получается? Если один лениться начнет, еще полбеды, а если каждый для себя подобной свободы пожелает, мир… остановится. Да, именно так.
Эх, Ксаррон, не к тому ты стремишься! Надо было воспитывать у людей не желание властвовать над себе подобными, а желание быть свободными. От всего вообще. От любых обязательств перед королями, соседями, друзьями,-семьей, даже перед самим собой. Пусть все будут свободны - в своем собственном мирке. Да, он одинок, уныл, сер и скучен, но зачем нужны яркие краски, если вот она, настоящая свобода!
- А захочешь женщину…
Взгляд возницы, направленный на Меллу, странно блеснул. Впрочем, жена хозяина гостевого дома мгновенно поняла, что таится в глазах сидящего рядом мужчины. Поняла и усмехнулась, как бы невзначай проводя пальцами но плавной округлости груди под тонким полотном рубашки.
- Ты захочешь, а она? Она ведь тоже свободна будет выби-
рать. Или ее желание ничего не значит? - Тон женского голоса понизился до мурчания - того опасного предела, когда малейшая неосторожность может обойтись собеседнику неимоверно дорого.
Возница растерянно нахмурился, пойманный в собственноручно выстроенную ловушку, но Мелла не стала захлопывать капкан, а подалась вперед, заглядывая мужчине едва ли не в самые зрачки:
- Вот тогда тебе и понадобится та, что желает лишь одного: подчиняться… Но хорошим ли хозяином ты окажешься?
Чем можно было ответить на атаку противника? Только попробовать перейти в наступление:
- А ты-то сама служить умеешь?
Вместо ответа женщина склонилась над бедрами возницы. Раздался стон ремешка, лопнувшего от слишком сильного рывка, и я, равнодушно пожав плечами, отвернулся.
Ну их, к Пресветлой Владычице. Нашли друг в друге радость, и то дело. Мужчина женатый, женщина замужняя, и какая разница, что жена хозяина гостевого дома побрезговала бы близостью с пропахшим лошадиным потом возницей, а сам возница вряд ли осмелился бы лапать зажиточную горожанку? Почему-то сегодняшней ночью все, в обычное время вроде бы неправильное, даже ложное, кажется единственно возможным. Мир сошел с ума? Должно быть, ведь в себе я не чувствую никаких изменений. Полная пустота.
Губы Борга шевельнулись, но расслышать, что он произнес, помешали звериные стоны парочки, клубком катающейся по мокрой и вязкой траве. Что-то хочешь сказать, приятель? Не одобряешь происходящего? Очень похоже. А куда ты смотришь все это время? Только на меня.
Отправиться спать, что ли? Нет, повременю, может быть, удастся согреться. Правда, поленья дымят все больше и больше, и тепла от них почти не чувствуется. Ни эля, ни вина, совсем ничего горячительного, так и простудиться недолго. А если вспомнить, как меня любит заполучать в свои объятия простуда, стоит побеспокоиться о здоровье. Например, рубашку сменить.
Я встал, и моим зеркальным отражением на ноги тут же поднялся Борг, но это не показалось мне странным. Мало ли что могло понадобиться великану? В дорожной сумке на-
шлась чистая рубаха, правда, и она на ощупь казалась слегка влажной, словно нас застал в пути дождь, проникающий в любую щелочку и складочку. Впрочем, такая все равно лучше, чем та, что на мне. Стоило стянуть с себя насквозь мокрое полотно, как ночной воздух обжег спину холодом, но, вместо того чтобы мигом одеваться, я остановился, рассеянно теребя в руках ткань.
107 
