105 
Нет, не получится. Люди давно привыкли делить свой мир па черное и белое. Может быть, так и надо, ведь человеческий век слишком короток, слишком быстротечен. Люди торопятся жить, а торопливость никогда не помогала тщательному познанию.
Люди…
Кажется, понимаю, откуда они взялись. Вернее, когда. Первые драконы вряд ли спешили с созданием Гобелена, играючи наслаждаясь могуществом. На тех Нитях, сплетенных любовно и восторженно, родились эльфы. Потом умение творить вошло в привычку и стало требовать совершенствования, долгого и кропотливого труда, составившего суть гномов. Но вот драконы чуть повзрослели вместе с миром, созданным их усилиями, а чем занимаются подростки? Правильно, меряются силой. Один в поле не воин, стало быть, появилась нужда в сторонниках, в сыновьях и дочерях, преданных твоему Дому, бесчисленных и… Слепленных на скорую руку.
Быстрее, быстрее, быстрее! Если промедлишь, твой сопер-
ник успеет больше, чем ты, а потому некогда отдыхать! Драконы рождались десятками, сотнями, тысячами в одно и то же мгновение. А потом сразу начиналась борьба за жизнь. Беспощадная борьба.
Люди не виноваты в грехах своего происхождения, они всего лишь унаследовали от своих невольных создателей неугомонный нрав, стремление к первенству и способность любить в самый разгар сражения, среди крови и боли, потому что остановиться и оглядеться попросту некогда: чуть задержишься, значит, навсегда опоздаешь…
Нет, Ксо, ты и в самом деле юный дурак. Как можно ненавидеть эльфов, гномов, людей? Да, они не плоть от плоти драконов, это верно. Не плоть, а много больше. Они - крохотные отражения ваших душ. Они - это вы сами, беда лишь в том, что их время беспощадно сжато и стиснуто жесткими рамками, но если бы когда-нибудь люди научились жить вечно, нам было бы о чем с ними поговорить.
И ни мы, ни они не отказались бы от разговора.
«К сожалению, только Старейшие это понимают».
А как же я? Я ведь…
Мантия расхохоталась:
«Твои следы уже согревали Гобелен в те времена, когда мать Ксаррона еще не родилась, в те времена, когда мать ее матери только училась сплетать свои первые Нити».
Но я не прожил эти года! Меня в них попросту не было.
«Да. Но, возможно, именно поэтому тебе повезло много больше. Покинув одну эпоху, ты просыпался в другой, чтобы увидеть, к хорошему или дурному привели принятые некогда решения».
И какой толк в этом странном сне?
«Толк в пробуждениях, любовь моя. Даже у людей вошло в поговорку, что не стоит будить спящего дракона, если не желаешь перемен».
Значит, если я снова «проснулся», я должен что-то изменить?
«Кто знает… Но после твоего ухода мир уж точно не останется прежним, желаешь ты того или нет». Я не хочу разрушать. Ничего.
«Но ты уже вторгся в основы мироздания. Ты, единственный из драконов, можешь подняться над Гобеленом и можешь
пройти сквозь него, как разрывая Нити в клочья, так и не задевая их. Все в твоей воле».
Моя воля может причинить зло. Много зла.
«Или принести добро. Как, впрочем, и воля любого живого существа. Не стоит бояться принимать трудные решения. Но оправдывать необходимость их принятия чужими, а не своими желаниями, и вправду опасно.
И как же тогда поступать? Ведь у любого решения по меньшей мере две стороны. Получается, например, что, если бы я объявил войну Ксо, я пошел бы на поводу у его страхов?
«Получается, так. Ты поддался бы неизбывному страху всего живого перед уничтожением. Но ничего истинно «твоего» в том решении не было бы».
Что ж, если верить твоим словам, выходит, я скован по рукам и ногам.
«Ой ли? Нет, любовь моя, ты свободен, как никогда раньше. Правда, не побывав настоящим пленником, невозможно ощутить всю полноту свободы».
- Говорят, где-то есть земли, на которых люди живут вольно, не то что здесь,- мечтательно вздохнул возница, подбрасывая в огонь новые поленья.
Над костром, принявшим очередную порцию еды, поднялись клубы мутно-белого дыма. Должно быть, дрова слегка отсырели. Хотя с чего бы? Дождя не было уже несколько дней, разве что роса выпадала обильная.
Ветчина и хлеб, припасенные на ужин, перекочевали из дорожных мешков в наши желудки. Эль, купленный в последней перед привалом харчевне, безбожно горчил, поэтому все путники, даже Борг, предпочли дрянной выпивке воду и свежий ночной воздух. Пожалуй, даже чересчур свежий. Или так только кажется из-за сырости? Странно. В этих местах и болот i юблизости от дороги днем с огнем не сыщешь, а складывается ощущение, что каждое дуновение ветерка приходит чуть ли не с моря, так много в нем влаги.
105 
