2 
К этому он привык. Девушка уже смотрела в другую сторону. Подняв руки, точно потягиваясь, она приблизилась к ограде, тихо воскликнула:
— Какая красота!
Голос прозвучал так восхищенно, так радостно, что он невольно обернулся. Она смотрела на него. На ее губах мелькнула улыбка, точно ее восклицание было обращено к нему.
— Теперь стали по-новому подсвечивать Токийскую башню, — сказала она.
Красавица. С легким загаром хорошо сочетались ярко напомаженные пунцовые губы. Когда она повернула к нему голову, золотая сережка в мочке уха сверкнула, отражая свет заката.
Но для него она была всего лишь маленькой девочкой. Ничего не сказав, повернулся спиной и, постепенно убыстряя шаг, так чтобы это не выглядело слишком нарочито, ушел.
Девушка не стала его догонять. Только слегка пожала плечами, мол, ну и пожалуйста, зря я с тобой, старикан, связалась.
Мужчина толкнул тяжелую стеклянную дверь. Струя воздуха, вырвавшаяся из холла с лифтами, взметнула галстук. Только тогда он заметил отсутствие булавки.
Провел рукой по рубашке. Нет. Где-то обронил.
Жалеть особо не о чем. Подарок, но не связанный с какими-то особо дорогими воспоминаниями. Нажал на кнопку, вошел в поднявшийся лифт. В кабине он был один. Спустившись вниз, вышел из универмага, пошел по улице. Поднялся по лестнице на станцию, затрясся в вагоне поезда. И все это время в голове постоянно крутилась фраза. Неотступно, неотвязно. То голосом Син-тяна, то его собственным.
«После седьмого уровня возврата нет…»
Юноша пришел первым и уже сидел у окна, попивая водянистый томатный сок. Школьником он был убежден, что обычай молодых людей целыми днями просиживать в кафе — это не для него. Сомнительное удовольствие чувствовать, как на тебя бесцеремонно глазеют со всех сторон!
Прошло совсем немного времени с тех пор, как он окончил школу, а его отношение к жизни уже успело круто измениться. Сейчас он уверен, что нашел область своих интересов, а главное, имеет соответствующие способности, позволяющие надеяться на успех. Редкое совпадение…
Юноша глазами поприветствовал приближающегося мужчину, слегка прихрамывающего на правую ногу. Конечно, он знал его как человека достаточно осмотрительного, и все же надо быть начеку. Как только мужчина сел напротив, он шепотом спросил:
— Хвоста не было?
— Вроде бы нет, — ответил тот. — Какая-то девица ко мне подвалила… Так мне во всяком случае показалось.
— Ого!
— Я бы удивился сильнее, узнав, что она за мной шпионит.
— Да уж, вряд ли.
Мужчина заказал кофе. Официантка пришла, ушла. Милашка, но не слишком любезная, подумал юноша, провожая ее глазами.
— Ты правда готов? — спросил мужчина, размешивая сахар.
— К чему?
Повисла пауза.
— Простите, — рассмеялся юноша. — Я не должен шутить. Дело серьезное.
— Еще есть время отказаться.
Мужчина поднял голову. Суровое лицо. Покрасневшие глаза. Наверно всю ночь не спал.
— Почему я должен отказываться? Это мой выбор.
— Но я ввязал тебя в это рискованное дело.
— А я ввязался.
Мужчина опустил чашку на блюдечко и потер рукой лоб.
— Чем бы все ни закончилось, победой или поражением, в любом случае хлопот не оберешься.
— Понимаю.
— Раз начав, уже не свернешь. А когда все кончится, полиция не станет с нами церемониться.
— Сказал же, я все понимаю.
Юноша почувствовал, что его слова прозвучали слишком радостно, слишком легкомысленно, и пообещал себе впредь говорить более солидно.
— Ради этого мне пришлось многое вынести, — сказал он.
Показал на свое лицо.
Бесчисленные шрамы и рубцы от швов. Отчетливо выделялись участки с пересаженной кожей. Страшная картина, запечатлевшая череду вновь и вновь повторявшихся операций, которые не всякий зрелый мужчина выдержит.
— Не хочу, чтобы это было напрасно.
Мужчина тяжело вздохнул.
— Понятно.
Юноша достал книгу и положил на стол. На обложке был кадр из какого-то фильма.
— Обложка безвкусная, но написано просто и доступно. В качестве руководства сгодится. Я заложил в нужных местах. Вам нет смысла во все это углубляться, техническую сторону я беру на себя.
— Понятно, — повторил мужчина, забирая книгу.
Разговор занял не более получаса. Осталось начать.
Вызвав подружку, юноша беззаботно веселился всю ночь напролет. Ничто не угнетало, ничто не тревожило.
2 
