очень нудно 
26 
Гнев ее был страшен. Назавтра она приказала своим служанкам схватить фламандку и, не слушая ее криков, не только сорвала с нее драгоценность, но и при помощи ножниц изуродовала ее роскошную шевелюру, а потом раскромсала лицо. Филипп отомстил за любовницу, наказав жену, как нашкодившее животное: выпорол кнутом! Ей стало после этого так плохо, что этот хлыщ, ее муж, подумал: а вдруг она умрет? И, испугавшись гнева родителей Хуаны, а более всего боясь потерять права на испанский трон, принялся просить прощения. Хуана простила, но рубин оставила у себя.
Изабелла Католичка скончалась, и Филипп с Хуаной вновь отправились в Испанию, чтобы вступить на трон Кастилии, которую кончина Изабеллы отделила от Арагона. Фердинанд был жив и здоров, мало того – только что женился снова. Судьба распорядилась так, что ни Хуане, ни Филиппу никогда больше не довелось увидеть серое небо Фландрии. 25 сентября 1506 года Филипп простудился, возвращаясь с охоты, слег и умер после недельной агонии, в течение которой жена не отходила от него ни на шаг.
Когда он испустил последний вздох, Хуана не плакала, напротив, выглядела странно спокойной, хотя все ожидали приступа отчаяния. Известно, что в ночь после временных похорон она пошла в картезианский монастырь де Мирафлорес, где стоял гроб с телом, приказала открыть гроб и принялась осыпать покойного ласками и поцелуями. Видимо, именно в этот момент она надела ему на шею рубин – так же, как после одной из первых ночей любви. Она наотрез отказалась предать тело земле и решила отвезти его в Гранаду, чтобы там он покоился по-королевски рядом с Изабеллой Католичкой. И вот тут-то и начался кошмар! Именно тогда ее охватило безумие. В ночь под Рождество 1506 года Хуана во главе длинного кортежа двинулась из Бургоса навстречу ветрам и шквалам, свойственным нашим местам.
Гроб был помещен на колесницу, запряженную четверкой лошадей. Ехали по ночам, а когда наступал рассвет, останавливались в каком-нибудь монастыре или сельском доме, и тогда с уст черного призрака, каким стала королева, срывались страшные слова: «Откройте гроб!». Она была одержима страхом, что останки ее идола могут похитить. Тем более что, беременная пятым ребенком, Хуана знала: придется где-то задержаться, чтобы произвести его на свет. Особенно подозрительными казались ей женщины, даже монашки не пользовались ее доверием, и она никогда не останавливалась в женских монастырях. Ей необходимо было каждый час убеждаться в том, что тело на месте, и по ее приказанию погребальные службы совершались трижды в день.
17 января в Торквемадо родилась маленькая Каталина, и здесь пришлось задержаться: Кастилию охватила эпидемия чумы. Только в середине апреля стало возможным снова двинуться в путь... все так же – по ночам, все в том же кошмаре. Если какая-то женщина осмеливалась приблизиться к гробу, она выносила себе тем самым смертный приговор!
В конце концов королевская свита, перепуганная и вымотанная до предела, решила, что пора положить конец этому жуткому странствию. Были посланы гонцы к отцу королевы – к тому самому Фердинанду Арагонскому, что был изгнан Филиппом Красивым из Кастилии и жил вместе с молодой супругой – француженкой Жермен де Фуа в Неаполе. Тем более, что тот известил о своем возвращении в Испанию. Узнав о произошедшем, он ускорил отъезд, весьма довольный подвернувшимся случаем.
Он встретился с Хуаной в Тортоле. Молодая королева пережила тогда мгновения счастья: она любила отца и надеялась, что он тоже ее любит. Тогда как на самом деле у него не было иной цели, кроме как завладеть ее троном. Фердинанд, однако, умело скрыл свою игру, притворился нежным, любящим, пообещал лично сопроводить траурный кортеж до Гранады и... отправил Хуану сюда, в Тордесильяс! И она провела здесь безвылазно сорок семь лет, до самой своей смерти! Что же до тела Филиппа, то его «временно поместили» в монастырь Святой Клары.
В женский! «Клариссы» были женщинами, а этого Хуана вынести не могла! Она устраивала сцену за сценой, но ничего не могла добиться, кроме того, чтобы ей разрешили посещать дорогого ее сердцу покойника, которого она продолжала упрямо обожать... Но на этот раз она забрала свой рубин из боязни, что «похотливые твари» – монашки – могут украсть его как украшение. И с тех пор хранила камень у себя.
– Иначе говоря, его похоронили вместе с ней.
– Нет. Кое-кто завладел им во время агонии королевы... Те, кто охранял ее.
– Кто же это?
26 
