Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
74 
– Может быть, ее взяли бандиты?
– Они слишком торопились, пятки так и сверкали! И потом, уж поверьте, так просто это место не найдешь.
Предоставив Адальберу задавать дальнейшие вопросы и уточнять подробности, Морозини отошел от беседующих и отправился изучать развалины. Возможно ли, что под этой грудой обломков покоится тело Симона? Венецианцу трудно было в это поверить: совершенно очевидно, что Аронов был готов к встрече с врагами. Он даже позаботился о том, чтобы удалить Вонга с машиной, которой, несомненно, собирался воспользоваться для бегства. Значит, Хромой знал способ покинуть это переставшее быть тайным убежище перед тем, как его раз и навсегда уничтожить? Может быть, подземный ход?
– Спорим, что ты подумал о том же, о чем я? – заговорил подошедший к нему в эту минуту Адальбер. – Трудно поверить, что Симон пожертвовал собой, более того, своей священной миссией, только ради удовольствия ускользнуть от банды Солманского... Ты же не станешь спорить, что «темноволосый молодой красавец» – не кто иной, как незабвенный Сигизмунд? Прежде всего, зачем бы Симону просить Вонга спрятаться вместе с машиной в развалинах? Он, разумеется, рассчитывал к нему там присоединиться...
– Но как же он выбрался из дома? Я подумал о подземном ходе...
– О подземном ходе всегда думают, когда речь идет о старом замке, но, по словам Адольфа, его там нет. При всем при том меня не оставляет странное чувство...
– Тебе кажется, что Вонг тоже не до конца уверен в гибели хозяина, но ни за что на свете он не заговорит об этом при Адольфе, как бы дружески и преданно тот ни относился к Симону. Выход только один: когда мы отсюда уедем, надо будет взять с собой корейца.
– Куда?
– Ко мне, в Венецию. Поместим его в больницу святого Дзаккарии, там умеют выхаживать больных. Ты же понимаешь, жив Симон или умер, мы не можем бросить его верного слугу. Если Хромого нет в живых, я возьму Вонга к себе на службу, а если он жив... Что-то подсказывает мне, что, возможно, Вонг единственный, кто может привести нас к нему.
– Неплохая мысль! Попробуем отыскать этот чертов рубин и вернемся к голубым волнам Адриатики. Пока камень не будет у тебя в руках, я ни на шаг от тебя не отойду!
8
ИЗГОЙ
Герр доктор Эрбах ничем не напоминал тех библиотекарей, с которыми Морозини – и даже Видаль-Пеликорну – приходилось встречаться раньше. При взгляде на этого человека мало кто поверил бы, что ему удалось получить все или почти все ученые степени Венского университета – до того он напоминал распорядителя бала или галантного аббата при каком-нибудь королевском дворе XVIII века: седые букольки подрагивали на бархатном воротнике присборенного на талии сюртука, из-под которого выглядывала кокетливая сорочка с пышными жабо и манжетами, ноги обтягивали панталоны со штрипками. И все это великолепие было обильно припорошено табачной крошкой. На самом кончике вздернутого носика доктора Эрбаха сидели круглые очки в металлической оправе, глаза посверкивали – книжный человечек с любезной улыбкой, казалось, в любую минуту готов был взлететь или подпрыгнуть, оттолкнувшись тросточкой, ибо он скорее порхал вокруг нее, чем опирался при ходьбе.
Похоже, его ничуть не смутила необходимость принять египтолога, сопровождаемого князем-антикваром. Он вел себя так доброжелательно и услужливо, что Морозини подумал: должно быть, доктор Эрбах смертельно скучает в огромном замке, придать обжитой вид которому было не под силу немногочисленным попадавшимся на пути слугам.
– Вам повезло, что застали меня здесь, – сказал Эрбах, выйдя к посетителям в очаровательную китайскую гостиную, где они коротали время в ожидании. – Я занимаюсь библиотеками и других замков Щварценбергов: в Глубоке, где семья проводит большую часть времени, и в Требоне, но это незначительная резиденция. Сейчас я здесь для того, чтобы разобрать огромную переписку князя Феликса за 1810 год, когда он был послом в Париже, а как раз в это время Наполеон I женился на нашей эрцгерцогине Марии-Луизе. Такая трагическая история! – прибавил он со вздохом, даже и не подумав предложить своим гостям сесть. – Вы – француз, месье, – он повернулся к Адальберу, – и вам, наверное, известно, какую драму пережила семья в те ужасные времена?.. Во время бала, который давали в честь новобрачных в посольстве на улице Монблан, импровизированный бальный зал в саду загорелся, это вызвало страшную панику, и несчастная княгиня Полина, прелестнейшая из наших дам, погибла в огне, отыскивая свою дочь... Такая трагедия, господа!
74 
