читайте - не пожалеете 
90 
– Ты чего, глухой? – удивился Словен. – У нас есть вера отцов наших и дедов, покровительство предков наших. В их родах мы родились, в их родах и умрем, но родных богов, что веками народы наши берегут, не отринем.
– Ты не понял! – резко выдохнул Изекиль, взмахивая руками, и оба они рухнули в огненную бездну. Для северного дикаря он выбрал не просто бездонную пропасть, а именно пламя, огромный бескрайний костер, в который тот мог падать всю свою жизнь, пока не признает силу жреца великой богини.
– Великий… Сварог… – Номарх потерял равновесие, но как-то извернулся, рванул нож с пояса. – Предков… не предам…
Изекиль понял, что сейчас его попытаются ударить прочным бронзовым клинком, и немедленно рассыпал свое тело, растек его огромной огненной рожей. Полыхающие веки распахнулись в десять локтей, огненный нос возделся, как скала, пламенные губы скривились в торжествующей улыбке и громогласно произнесли:
– Признаешь ли ты власть над собой всесильной Аментет, хозяйки Небесного храма, повелительницы Дуата!
– Мы дети Сварога, и иных предков не признаем, демон!
– Ты ищешь смерти, номарх? – расширил на полнеба свое лицо Изекиль и приблизил его к дикарю. – Тебе даруют власть над миром! А ты ищешь кары. Выбирай – могущество или смерть?!
– Лучше смерть, чем предательство, – взмахнул ножом Словен, попытавшись дотянуться до невероятного врага. – Стража!!!
– Ш-ш-шардан… – выругался жрец, сообразив, что, выдернув правителя дикарей в мир магии, тело свое он оставил в комнате безо всякой защиты, и резко метнулся назад.
Огненная пропасть исчезла – Словен, с ножом в вытянутой руке оказался на стуле, а служитель Небесного храма по-прежнему стоял перед ним, рядом с неубранным столом. В дверь вбежали человек пять дворни с мечами и топорами. Изекиль ощутил, как в бока уткнулись острые клинки, и замер. Одно движение – и его изрубят в куски.
– Что делать с ним, князь? – спросил один из стражников, прибежавший со щитом и копьем.
Словен рывком поднялся, спрятал нож, схватил лежащий на ящике в углу меч, выдернул из ножен, подступил ближе и прижал лезвие к горлу незваного гостя:
– Ну что теперь скажешь, шаман?
Изекиль встретился с ним взглядом. Да, конечно, дикаря можно уничтожить: рвануться вперед, впиться в губы, выдергивая из тела жизнь и души. Можно перебить и этих несчастных, что так уверены в своих силах. Подумаешь, бронза – десяток ран он переживет. Однако на шум прибегут еще и еще смертные. Всем сразу глаза не отведешь, всех одновременно не выпьешь и даже не убьешь. Кто-то может оказаться излишне ловким и отрубить руку или ногу, а то и голову – удастся ли потом исцелить тело? К тому же он пришел сюда не для того, чтобы истребить этих смертных. Он пришел покорить дикарей, сделать их своими слугами и воинами. Не стоит начинать знакомство со смерти – братья, дети, отцы убитых вряд ли станут надежными телохранителями.
Жрец сглотнул и, несмотря на прижатый к горлу меч, поклонился:
– Прости меня, князь. Я пришел рассказать тебе о своей вере и о своей богине. Я не знаю иной повелительницы, которой мог бы поклоняться, и был уверен, что ты разделишь мое восхищение перед ней. Я прошу милости, князь. Я прошу разрешения остаться и рассказывать твоим подданным о своей вере, помогать им именем своей богини, лечить их и оберегать ее именем.
– Больше так не поступай, шаман. – Словен сильнее прижал меч к его горлу. – Никогда так не делай…
Неожиданно он отступил, опустил оружие:
– Отпустите его, братья. А ты слушай меня, шаман. Мы пришли сюда с миром и не ищем ссор с вашими богами. Пойди в наше святилище у Земного дуба, расскажи волхвам о своей богине, покажи им то же, что и мне, и, может быть, они позволят тебе поставить своего идола рядом с нашими. Я дозволяю тебе жить в городе своем и окрестных землях, рассказывать о своей богине и помогать ее именем. И если кто-то пожелает приносить ей дары – не будет им за то никакой кары. Но берегись пугать мужей из моих родов и отговаривать их от веры отцов. Гнев их окажется страшным, и защиты от него ты у меня не ищи.
– Благодарю, князь, – не поленился еще раз поклониться Изекиль, старательно выговаривая непривычное звание дикарского правителя. – Ты не пожалеешь о своей милости…
Именно так, согнувшись, он и вышел из трапезной, только за дверьми расправив плечи:
«Смертные наивны и самоуверенны, – усмехнулся он. – Нет, я не стану истреблять их или искать другие города. Я сделаю своими рабами именно этих людишек. Уже через год они станут целовать мне ноги да носить каждое найденное зернышко на алтарь Небесного храма. А потом я сделаю рабами их соседей. А потом соседей их соседей. И так до тех пор, пока все смертные не забудут имена каких бы то ни было богов, кроме всесильной Аментет».
90 
