ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Слепая страсть

Лёгкий, бездумный, без интриг, довольно предсказуемый. Стать не интересно. -5 >>>>>

Жажда золота

Очень понравился роман!!!! Никаких тупых героинь и самодовольных, напыщенных героев! Реально,... >>>>>

Невеста по завещанию

Бред сивой кобылы. Я поначалу не поняла, что за храмы, жрецы, странные пояснения про одежду, намеки на средневековье... >>>>>

Лик огня

Бредовый бред. С каждым разом серия всё тухлее. -5 >>>>>

Угрозы любви

Ггероиня настолько тупая, иногда даже складывается впечатление, что она просто умственно отсталая Особенно,... >>>>>




  63  

— Значит, нужно заманить столько, чтобы в следующий раз приходить оказалось некому. Чтобы даже на развод не осталось!

— Как же я тебе это сделаю? — развел руками Михайло Воротынский. — Я же не султан османский, чтобы всех басурман на коней разом посадить и в указанное место завести.

— Есть такая возможность, княже, — расплылся в широкой улыбке Зверев. — Наливай, сейчас я тебе кое-что расскажу. Перед полоцким походом довелось мне по поручению царскому несколько раз в Крым, в империю Османскую съездить. И узнал я там много интересного. В том числе про «зикр», знаешь такой обычай? «Зикр» — это закон исламский о правилах обращения с неверными. С нами то есть. Басурмане считают, что мы можем жить токмо рабами ихними, и делают все, чтобы этого достичь. По «зикру» помогать нам никак нельзя, дружить с нами тоже, мир можно заключать, только если мы сильнее многократно, а если нет — то воевать и покорять всенепременно! Коли неверный слаб, басурманин добить его и поработить обязан, кровь из носа! А значит это, друг мой, что, если османский султан узнает, что Русь слаба стала и воевать не хочет, что хочет мира и покоя — тут же покорять нас примчится, можешь не сомневаться! Вот тут его всей нашей силой ловить и надобно. Заманить и в порошок растереть. После этого лет пятьдесят, а то и все сто мы про татарские набеги ни разу не услышим, можешь быть уверен. Будут в своей норе раны зализывать да новых басурманчиков взамен пропавших отращивать. Только ставки для подобного результата должны быть подняты выше самой высшей планки. Ловушка лишь единожды сработать может и на мелочи размениваться нельзя.

О слабости и желании мира не мы должны говорить, а сам государь. Пусть письма другим правителям напишет о своем страхе перед нашествием, убежища на случай прихода османов попросит. Султану нижайшие пожелания здоровья и благополучия отправит, мир и союз вечный предложит. И заманивать нужно главным призом: Москвой, а не уездными городками.

— В уме ли ты, Андрей Васильевич? — с ужасом прошептал воевода. — Своими руками рати османские, с коими ни одна сила мира управиться не способна, под самые стены московские привести? Чур меня, чур, чур! А ну, не управимся с ними? Тут-то погибель всей земле русской и настанет!

— Забыл ты кое о чем, Михаил Иванович. О пророчестве забыл на смерть Руси, что через пятнадцать лет сбудется. Через пятнадцать лет, собравшись силою, хорошо подготовившись, они придут нас покорять. Придут вместе с ляхами и прочими слугами со всех концов своей огромной империи. И вот тогда случится истинная беда. Ныне же, коли заставим их поторопиться, появится часть малая. С Польшей сговариваться Сулейман Великолепный побрезгует. Они же веры католической, без нужды крайней мусульманам на них полагаться не след. Силы все для разгрома слабого противника собирать тоже поленится. А посему придет сюда не больше трети от той орды, что может через пятнадцать лет заявиться. Бить же врага по частям, сам знаешь, намного легче.

— Нет! — решительно отрезал князь Воротынский. — Османскую рать к Москве своими же руками доставить? Ни в коем разе! И думать даже забудь!

Год проклятых

Возможно, князь Воротынский так никогда бы больше и не вспомнил этого разговора — если бы ровно через год к нему не пришли бояре Темирев и Заболоцкий и не предложили участвовать в заговоре против уничтожителя удельных прав. По мысли князя Василия Ростовского, задумавшего переворот, Иоанна с сыном следовало известь, на стол Московский посадить Владимира Старицкого, который подтвердит заговорщикам былые и новые вольности, ибо только они и станут его будущей опорой во власти. Поддержку при этом военной силой и золотом им уже пообещал хитроумный Сигизмунд, который истребовал себе в награду Псков и Новгород с уездами.

Планы князя Василия настолько близко совпадали с жутким пророчеством князя Сакульского, что воевода изрядно испугался. От участия в заговоре он отказался, но по причине родовых уз никого не выдал. Однако на исповеди рассказал во всех подробностях все известное митрополиту Филиппу.

Каким образом в Разбойном приказе узнали об измене — никому неведомо. Но взяли всех, предав в ноябре казни девять человек. И митрополит, на диво, не послал осенью тысяча пятьсот шестьдесят седьмого года государю ни единого упрека в жестокости, хотя среди казненных оказался отшельник старец Афанасий Ивашов. Не вызвала его гнева и гибель боярина Казарина Дубровского с двумя сыновьями и десятью холопами, что вступили в жестокий бой с опричниками, привезшими царскую жалованную грамоту. За все время это оказался первый случай открытого сопротивления царским преобразованиям.

  63