Последние отзывы

  94  

Ирена, зажмурившись, продолжала барахтаться метрах в тридцати, и ее медленно сносило к темному провалу каньона.

— Сюда, сюда давай! — закричал я, но девушка только запищала в ответ. — О-о, черт побери!

Пришлось быстро скинуть рапсаны, размотать пояс с ольхоном, дернуть через голову рапсодию и снова сигануть в воду, холодную, как «пепси-кола» из рекламного ролика.

Ирена пищала громче и громче, кружась на месте. Я подплыл сзади, резко дернул ее за волосы к себе, а другой рукой подхватил под затылок и приподнял голову повыше. Она продолжала молотить по воде руками и ногами, но теперь для меня это было совершенно безопасно. Оставалось лечь на бок и отбуксировать ее к площадке.

Потом минут десять мы отлеживались, тяжело дыша, пока я не смог произнести:

— Вот свинство! Вверх почти месяц карабкались, а вниз за десять секунд свалились. Нет справедливости в подлунном мире…

Ирена смогла только улыбнуться в ответ. Я встал, накинул рапсодию, подпоясался, перекинул рапсаны через плечо.

— Пойдем наверх. Там тепло, там солнышко.

Девушка кивнула, поднялась, и мы направились к лестнице.

Как ни странно, поселок за время моего отсутствия нисколько не изменился. Тот же каменный бордюр вокруг верхней площадки, та же ярко-оранжевая улица, те же светлые, чуть желтоватые стены, та же ярко-зеленая листва на кронах за стенами. Вот только парни вокруг площадки стояли незнакомые.

Одного я, вроде бы, видел среди охотников, остальных не знал совершенно точно. Возраст их, на глазок, колебался от пятнадцати до двадцати пяти лет. Все они были с копьями, с ольхонами, а один ухитрился повесить себе даже два. Клоуны. Пародия на охотников. Вдобавок эта публика вела себя с возбужденной заносчивостью Ривьена.

— Ха, кто тут есть! А девка ничего! Этот мокрый дурик за дракона сойдет! Побалуемся сейчас…

Эмоций они у меня не вызвали никаких — для этого я слишком устал. Но когда бугай с дебильной рожей протянул руку к Ириной груди, пришлось перехватить его кисть и резко вывернуть наружу. Естественно, эта дылда, вскрикнув от неожиданности, рухнул нам под ноги.

— Убью гада! — стоявший напротив пацаненок, на верхней губе которого только-только начал пробиваться пушок, хорошенько размахнулся, словно собирался заколоть слона, и ткнул в мою сторону копьем. Перехватить его за наконечник не составило ни малейшего труда. Я наклонился и перекусил древко.

Мгновенно — как отрезало — над нами повисла тишина.

— Вам нужен дракон? — я выбросил наконечник за спину, немного пожевал попавший в рот кусок деревяшки и сплюнул на песок. — Так мы уже здесь.

— Сегодня мы сыты, — неторопливо продолжил я, — но через три дня один из вас должен явиться к нам. Потом, еще через три дня, нам опять понадобиться еда… В общем, каждые три дня, утром, один из вас должен приходить сюда. И не заставляйте за собой бегать, хуже будет. Первым пришлете вот этого.

Я кивнул на бугая, который, хлопая глазами, так и валялся на земле, и широко улыбнулся, демонстрируя крепкие клыки.

Если бы они сейчас встали плечом к плечу, опустили копья и кинулись в атаку, то нам пришлось бы туго… Но горе-бандиты молчали, даже шелохнуться не решались.

Боже мой, неужели здешние караванщики действительно боятся этой шантрапы? Мы ведь даже не обнажали оружия, а они все так изменились в лицах, словно увидели перед собой тень отца Гамлета.

— Можете пока гулять, — я отвернулся и взял Иру за руку. — Пойдем. После наших похождений самое время устроить танцы на Поющем Мосту.

И мы спокойно ушли, ощущая спиною испуганные взгляды. Готов поставить свои резцы против любого Гришкиного протеза, что уже через полчаса эти вояки, шалея от собственного мужества, будут улепетывать через Долину Драконов, сверкая пятками как минимум неделю.

— У тебя кровь течет, — негромко сказала Иришка.

Оказывается, ухватившись за лезвие копья, я распорол кожу на ладони до самой кости. Неприятное зрелище. Морщась от боли, я свел вместе края разорванной плоти.

— Ерунда. Дракон я или нет? Заживет как на собаке. — Мысленно сосчитал до десяти и отпустил рану. Края не разошлись. — Пожалуй, даже лучше, чем на собаке.

Мост по-прежнему тянул свою грустную мелодию, паря над пролетающей внизу пеной… Да простит меня Иришка, но я мгновенно забыл обо всем окружающем. Передо мною опять закружилась Тхеу. Она опять танцевала, запрокинув голову, вскинув к небу руки, плавно изгибаясь, и ветер жадно, похотливо обнимал ее тело, обвивал тканью рапсодии, нежно касался груди, бедер, живота, спины, словно сходя с ума от страсти. А Мост пел и пел, завораживая, околдовывая в кружении танца. Я неторопливо скинул одежду, ноги сами шагнули вперед, навстречу призраку, закручивая тело по часовой стрелке, ветер обнимал теплом, ласкал лицо, гладил миллионами мельчайших песчинок. И каждая песчинка уносила с собой крохотную частицу грязи с моего тела. Миллионы песчинок, миллионы частиц. Я просто ощущал свою чистоту, девственную открытость кожи. И еще чувствовал рядом невероятнейшую из женщин, ее красоту, ее движения, ее танец. И внезапно я ощутил ее прикосновение, почувствовал ее кружение рядом, жар ее тела, страсть ее объятий… И я целовал ее губы, глаза, волосы, дышал ее смехом, обнимал ее тело, шептал слова любви, сгорал с ума от страсти, а образ Тхеу, грустно улыбаясь, растворялся в чертах родной и близкой Иришки… И я любил ее, теряя рассудок от обжигающих поцелуев, и горячие песчинки уносили аромат чувств вниз по ущелью, и прохладная ткань простыни впитывала его в себя, пел под нами мост, гудел за стеной телевизор, и все перемешалось в сознании, пока не взорвалось блаженством, и мы остались лежать, бессильные, в объятиях друг друга…

  94