Особенно,... 
92 
— Вы сказали, что студенты оценивали Кэтрин самым превосходным образом. Не знаете ли вы, может быть, кто-нибудь из студентов доставлял ей неприятности? Может быть, кого-нибудь обидела низкая оценка?
— Ничего о таком не знаю. И очень сомневаюсь, что такое было. Она была хорошим преподавателем и при этом была щедра на высокие оценки. Некоторые слишком строги, некоторые чересчур снисходительны. Лично я стараюсь держаться середины. Кэтрин же относилась к снисходительным преподавателям: думаю, в этом она бы сама со мной согласилась.
И Кардинал знал, что это правда. Кэтрин терпеть не могла ставить плохие отметки тому, кто прикладывал хоть малейшие усилия к учебе, и очень расстраивалась, когда у нее не оставалось иного выбора.
— К вам когда-нибудь приходили расстроенные студенты, прося исправить низкую оценку, которую им поставила Кэтрин?
— Нет. Имейте в виду, сейчас только середина семестра, студентам еще рано беспокоиться об успеваемости.
— А еще Кэтрин тоже хотела возглавить отделение.
— Безусловно, хотела. Она очень убедительно представила свою кандидатуру.
— Насколько я понимаю, это внесло напряжение в ваши «коллегиальные» отношения. Верно?
— Вам так говорила Кэтрин?
— Я спрашиваю вас.
— Можно с уверенностью сказать, что мы обе в результате оказались несколько взвинчены. Это вполне можно понять, вам не кажется? Вряд ли в управлении полиции не существует духа соперничества.
— Ну, с крыши пока еще никто не срывался.
Рот миссис Мур открылся с хорошо слышным причмоком.
— Вы думаете, она покончила с собой из-за того, что не получила руководящую должность?
— Нет, не думаю.
— Хорошо. Потому что она не выражала никакой негативной реакции на это — по крайней мере, мне об этом ничего не известно. И потом, у Кэтрин была… как бы это сказать… чувствительная душа, не так ли?
— Да. Вы виделись с ней в день ее смерти?
— Я видела ее у нас в холле, примерно в обеденное время. Она шла на свои дневные занятия.
— А как насчет вечера?
— Во вторник вечером у нее нет занятий.
— Я спрашивал не об этом.
Миссис Мур начала краснеть, но по выражению ее рта было видно, что это жар гнева, а не румянец смущения.
— Ответ — нет.
— Вы тогда были в колледже?
— Я была дома, смотрела «Гонки старинных автомобилей». Видите ли, не знаю, как бы вам это сказать… Мне очень жаль, что с Кэтрин это случилось, действительно жаль. Но мое сочувствие к ней не простирается до такой степени, чтобы принимать как должное, когда меня допрашивают, словно преступника.
— Вполне понимаю, — ответил Кардинал и направился к выходу. — Преступникам тоже это не нравится.
33
Дороти Белл складывала газеты в стопки, чтобы сдать их в макулатуру, когда ее внимание привлекла одна статья. Она расправила газетный лист на кухонном столе и стала близоруко вглядываться. В статье говорилось, что на похороны Перри Дорна явилось свыше двухсот скорбящих. У Перри Дорна, недавнего выпускника Северного университета, было множество друзей, он пользовался большим уважением преподавателей. В издании приводились высказывания нескольких людей, знавших покойного.
«Перри был очень щедрый парень, — говорил один. — Он всегда мог с тобой поделиться всем, что у него есть. Даже когда был совсем на мели».
«Всегда заботился о других», — утверждал второй.
«Весьма острый интеллект, — отзывался о нем профессор математики. — Чтобы сравняться с Перри, вам следовало трудиться не покладая рук».
Причиной, по которой «Алгонкин лоуд» уделила так много внимания этим похоронам, явилось, без сомнения, то, что Перри Дорн поразил местную общественность, вышибив себе мозги в прачечной-автомате.
Газета сообщала, что он долгое время страдал от депрессии.
«Но недавно ему, похоже, полегчало, — отметил его однокурсник. — Он рвался в Монреаль, делать диплом. С восторгом говорил про Мак-Гилл».
Один из подзаголовков гласил: «Романтические разочарования». Бывший сосед по общежитию утверждал, что Перри Дорн склонен был увлекаться недостижимыми для себя женщинами. «Обидно то, что у него могла быть масса подружек. Многие девушки с радостью согласились бы с ним встречаться, он был такой умный, с мягким характером. Но он вечно западал на тех, кто им не интересовался. И в итоге впадал в депрессию, сутками не ел, не спал, даже не разговаривал. Иной раз это выглядело страшновато».
92 
