Последние отзывы

  120  

— А хорошо тут у тебя, спокойно, — огляделся Середин. — И не поверишь, что совсем неподалеку нежить бродит, монголы всякие, керносы.

— Знакомые слова… — неохотно признал старый учитель. — Давно их никто здесь не изрекал. Дай угадаю… Это место называется Дюн-Хор. Так как же тебя унесло в такую холодную даль?

— Езжу, куда глаза глядят, вот и углядели… — Олег присел напротив Ворона. — Неужели ты не слышал про всю нежить, что появилась в здешних местах? Не мог не слышать! И ведь наверняка подозреваешь, что за колдун нежить из земли поднимает, в храмы древние залезает, жизнь людям портит.

— Постой… — Взгляд Ворона из вялого и ленивого стал острым и пронзительным: — Какие древние храмы, где?

— В Гороховце камень нашли, заговоренный, — небрежно похвастался ведун, снова склонившись над корзинкой. Там, помимо меда, нашлась еще половинка курицы и несколько яиц. — На нем был знак врат. Никто проникнуть внутрь не мог, — не удержался перед учителем от похвальбы Олег. — Только я и еще какой-то колдун, до меня.

— Что ты увидел внутри? — Голос Ворона одеревенел. — Ну же, бродяга, говори!

— Ничего, — пожал плечами ведун. — Пустой зал.

— А книга? А хранитель храма?

— Не было там никого.

— Подожди… — подобрался ближе старик. — Там в центре стоял алтарь. На нем — две полки. На верхней лежит книга с серебряными страницами. На нижней сидит хранитель храма.

— Да не было там никого, Ратмирович! Я что, слепой?

— О шаха корес… — Ворон сел прямо на снег, схватившись за голову.

— Ты чего, Ратмирович? — забеспокоился Олег. — Да может, и не было там никого? Лепкос, вон, говорил, многие жрецы ушли на юг.

— Ну, подумай своей глупой головой, бродяга, — опустил руки старик. — Ну, кто станет заговаривать пустой храм? Зачем он нужен. Заговаривали только те, в которых оставались серебряная книга и ее хранитель. И они были там! Ты спрашивал про монголов и керносов? Нежить вылезает как раз из нее, из книги! Именно в ней были записаны заклинания на оберег. Кто-то из дикарей забрался в храм, украл книгу и разбудил хранителя.

— Как это «разбудил»? — не поверил Середин. — Храму, как я понимаю, много тысяч лет. В нем уж если и засыпали, то навсегда.

— Ты просто многого не знаешь, бродяга. Иногда жрец способен оторвать душу от своего тела и вознести ее в иные миры. Тело его при этом не будет ни есть, ни пить, ни дышать. Оно перестанет быть живым. Но оно и не станет мертвым. Его не трогает тлен, оно не издает запаха.

— Самадхи, — перебил учителя Олег.

— Что?

— Это состояние называется самадхи. Поклонники Будды страсть как мечтают его достичь.

— Зачем? — удивился Ворон. — Ведь мир еще не рушится?

— Из любопытства.

— Пусть так, не важно, — отмахнулся старик. — Главное — в любой момент душа способна вернуться в тело, и оно проснется.

— Наверное, хранитель проснулся, забрал свою книгу и пошел погулять.

— Да нет же, бродяга! — выпрямился учитель во весь рост. — Нежить — это фокусы для дикарей, спасательная палочка против глупых диких зверей, когда не остается сил. Книга — у глупого смертного, который способен переписывать только одну фразу и тешит себя мнимым могуществом. Книгу нужно найти и вернуть в храм, пока дикарь не захотел прочитать что-то еще. Но главное — не в книге, главное — в хранителе. Его нужно найти. Найти и…

— За что ты так взъелся на этого сонного жреца, Ратмирович? — Несмотря на сложный разговор, Олег все-таки достал куриную половинку и вцепился в нее зубами. Все-таки голод не тетка, а он только что с дороги.

— Он навлечет на нас гнев богов, бродяга, — покачал головой старик. — Гнев богов. Ты знаешь, что это такое? Это времена, когда люди серебряного века завидуют людям века глиняного. Когда вся земля покрыта льдом от полюса и до полюса, и на ней нет ничего, кроме холода и ветра. Когда оазисы тепла столь малы, что их окружают стенами и обороняют насмерть от всего, что двигается, пусть даже от умирающих детей. Когда ты находишь среди холода стадо замерзших лошадей — а тогда все замерзало целыми стадами и народами, — и ты добираешься до мяса, нарезаешь тонкими ломтиками, согреваешь дыханием и ешь сырым, потому что тебе нечего зажечь, чтобы приготовить или просто согреть себе еду. Целые века только холода, голода и сырого мерзлого мяса — вот что такое гнев богов! И я не хочу пережить это снова.

  120