92 
— Молодец, сообразил! — Чародейка поманила Олега за собой и первая пошла на расступающуюся толпу. — Только что-то поздновато. Надо было с самого начала сказать, что ты мой.
Середин шел за ней молча, чувствуя одновременно и облегчение, и стыд. Пусть только на миг, только чтобы спастись — но он спасовал перед девчонкой, перед паучихой.
— Мирополк рассказал мне, что ты благополучно вернулся с болота. Вообще-то, я не сомневалась. Если ты тогда в лесу мой лоскуток подобрал, то иначе и быть не могло. Но все же… Страшно там, в топях.
— Водяной твой слуга, — вспомнил Середин. — Встречу его — зажарю вместе со всеми русалками. Если бы я знал, не пошел бы ни на какие болота. Зачем тебе это было нужно?
— Ты мой суженый, но я ведь не простая невеста. Я хочу тебя испытать, посмотреть, каков ты.
— Ну и каков? — без интереса, просто чтобы поддержать разговор, спросил Олег.
— Хорош, — улыбнулась Асфирь. — Злой, никому не веришь, между дракой и разговором всегда выбираешь драку — настоящий слуга добра! И еще умный, только медленно соображаешь.
— И зачем тебе такой жених? Я бы его и в тюрьму не принял.
— Ты честный, вот что главное. Ты готов идти до конца. Ты верный… Если, конечно, веришь. А что злой — так это мне просто нравится. Я ведь тоже когда-то была очень злая! — подмигнула ему Асфирь. — Как только люди не умирали в деревне Глинки… А потом и еще кое-где. Детство мое такое было, ты мне его напоминаешь.
— Я напоминаю тебе молодость, старушка, — буркнул себе под нос Середин. — Вот теперь все понятно. В твоем возрасте это бывает… Сколько тебе лет, Асфирь?
— Много! — отмахнулась чародейка и вдруг начала таять. Они как раз дошли до опушки леса, оборотни разбрелись кто куда. — Ты дел натворил, ведун, а невесте твоей исправлять! Я в Озерцы, за живой водой для побитых тобою людишек. Мертвая-то здесь в запасе имеется… Прощай пока, Олег, не уходи далеко.
— Обещать не могу, — сказал Середин пустому месту и с кряхтением опустился на пригорок.
Овражки лежали перед ним как на ладони. Трупы, раскиданные между домами, отмечали маршрут, которым прошел ведун, а под окном, где он держал оборону, валялась их сразу груда. Злой… Станешь тут злым, когда тебя собираются порвать на части. Олег, морщась, потрогал ухо.
Оборотни разошлись, заботиться о телах никто не собирался. Точнее, одно существо собиралось — Асфирь. Она их бог, она дарует им вечную жизнь в пределах своего царства. А вот Глеб уже не вернется… Если сравнивать болото и мир, сплетенный Асфирью, то здесь, конечно, гораздо уютнее. Оборотни счастливы, а те, что еще остаются в Озерцах людьми, ждут не дождутся своего счастья. Недаром у Олега сорвалось про чурок сиволапых. Злой? Станешь тут злым.
Позади раздался шорох. Ведун обернулся, выставляя вперед саблю, которую так и держал в руке. В десятке шагов стоял волк. Именно «стоял», потому что на его месте уже возник Мирополк. Середин посмотрел в голубые волчьи глаза, усмехнулся.
— Следить за мной приставлен? Где же тогда раньше был?
— Нет, не приставлен. Что, потрепали тебя?
— Есть немного, — признал ведун, опять трогая ухо. — Устал я что-то.
— А ты отдохни. Спешить-то некуда! И подумай над моими словами спокойно. Асфирь здесь бог. Про болото ты верно вспомнил, там свои боги… А знаешь, ведун, отчего озерный водяной сам пошел в услужение Асфири, под руку ее попросился?
— Вот даже как? — присвистнул Олег с деланным удивлением.
— Да, так и было. А случилось это, потому что болотные войной на озера пошли, воду замутили, крикс гнилых наслали. Если бы не Асфирь — сейчас болота к самому Святогорову холму бы подходили.
— Война была? — усмехнулся Олег. — Жаль, я не видел.
— Да ты тогда еще, поди, и не родился, — улыбнулся и Мирополк.
Про себя ведун подумал: когда он родился и родился ли вообще — это вопрос отдельный и крайне интересный. Вот только обсуждать его с этим розовощеким сектантом было бы глупо.
— А сколько ты уже служишь Асфири, Мирополк? Выглядишь молодо, но говоришь, что остался человеком. А сам к тому же в волка обращаешься — странно это как-то. Не сходятся концы с концами. — Середин даже погрозил пальцем Мирополку: — В чем-то ты, добрый молодец, привираешь.
— Ни в чем! — рассмеялся верный слуга чародейки и, легко вскочив, сбежал вниз, к деревне, придерживая одной рукой ножны. Уже у крайнего дома обернулся: — Понимаешь, ведун, я человек лишь тогда, когда нужен Асфири! В остальное время вместо меня по лесу бродит волк, но ко мне он не имеет никакого отношения. Я ничего не помню, да и не нужно мне это. Он — волк, я — человек. И ежели сложить все те часы, что я был нужен хозяйке, получится, почитай, год или два.
92 
