Хотя концовка довольно странная, как будто подразумевается продолжение. Но всё равно,... 
108 
— Куда там… — выбрался третий. — Татар, поди, несколько тыщ прошло, а нас всего три сотни.
Но тут земля начала ощутимо дрожать, и бывалые вояки тут же поняли, в чем причина этой новой напасти:
— Конница идет! Стройся, мужики!
Стрельцы только-только успели вытянуться в две шеренги, когда через вал начала перехлестывать новая волна конницы — Ширин-бей торопился ввести в открытый пролом все свои тысячи, пока до нетронутых просторов не успел добраться кто-нибудь еще.
Увидеть здесь русских воинов никто не ожидал. Но ногайцы верили в свою победу, в свою силу и помощь Аллаха — к тому же сзади подпирали идущие следом нукеры, и отворачивать было некуда…
— Алла! Алла! — выхватили они сабли, пуская коней вскачь.
Грохнул слитный залп первой шеренги — кони закувыркались, умирая сами и давя тушами еще живых людей, оказавшихся внизу. Однако татарская лава продолжала мчаться вперед, частью перепрыгивая, а частью топча копытами павших.
Новый залп опрокинул и эту волну — но за ней накатила третья. Стрельцы первого ряда хорошенько воткнули бердыши остриями в землю, наклонили лезвиями вверх и вперед. Обнажили сабли. Мчащиеся кони налетели, напарываясь грудью на острую сталь, начали кувыркаться с копыт, сбрасывая растерявшихся всадников наземь, прямо под удары стрелецких клинков. Но и за этой, утопленной в крови волной, нахлынула четвертая. Всадники стремились сверху вниз зарубить стрельцов, оставшихся без своего главного и ужасающего оружия — бердышей. Но бердыши на длинных древках остались в руках второго ряда — и они дотягивались ими до рук и плеч татар через головы своих товарищей. Тех, кто упрямо рубил ближних стрельцов, кололи бердышами издалека. Тех, кто пытался отбиться от стальных полумесяцев — резали снизу саблями оказавшиеся рядом русские.
Однако тяжелые тела коней делали свое дело, раздвигая строй стрельцов, расталкивая их в стороны, оставляя одного против двух, трех, четырех татар — и вскоре красные тегиляи русских воинов окончательно утонули в темной массе степной конницы.
Между тем, через пролом, сделанный в засечном валу восточнее Тулы, на беззащитные просторы хлынули тысячи Аргин-бея, следом за которыми пошли нукеры рода Седжеутовых, а за ними потянулись ногайцы Мансур-бея. К вечеру кольцо окружения вокруг Тулы сомкнулось.
Для Тирца наступило время отдыха. Целых два дня его никто и ничем не тревожил: степняки рассыпались в стороны на день пути, дочиста разграбляя недоступные на протяжении целого поколения деревни, сгоняя в лагерь долгожданный полон, подводя обозы с добычей.
Невольников тут же погнали срывать вал, подготавливая для нынешнего и будущих набегов хорошую дорогу вокруг города. Несколько беев со своими мурзами перенесли шатры из общего лагеря к северным воротам Тулы, подчеркивая свою независимость и родовитость. Перед татарами стояла открытая дорога дальше, на север, по богатым селениям и посадам, но они, как завороженные, оставались вокруг города. Тула — не крепость. Это город, причем очень и очень богатый. Уйти, не очистив его до нитки, — это было выше сил любого ногайца.
— Ты ведь можешь его взять, Менги-нукер? — протянув чашу с кумысом, не столько спросил, сколько сообщил русскому Девлет-Гирей.
Два дня отдыха, во время которых Тирц только ел — и ел много, запивая мясо красным вином, — да отсыпался, пошли ему на пользу. Теперь он спокойно ходил, садился и вставал без посторонней помощи. Правда, иногда у него начинала кружиться голова, да и своего меча поднять он пока не мог — но за его жизнь уже никто не беспокоился.
— Взять Тулу? — переспросил русский, впервые за несколько дней пришедший на обед в шатер командующего армией. — Вам так хочется попасть внутрь?
— Да, — кивнул Гирей, пытаясь понять, к чему ведет речь создатель глиняных воинов.
— Когда мы говорили о походах на Россию, — напомнил Менги-нукер, — я обещал, что здесь не будет битв и кровопролитных штурмов. И я готов сдержать слово. Но если вам так хочется в город… Я могу впустить вас внутрь, но сражаться с гарнизоном и жителями вам придется самим.
— Да! — дружно обрадовались беи. — Да, мы согласны. Мы не станем обвинять тебя за погибших в городе нукеров.
— Что же, как хотите, — пожал плечами Тирц, допил кумыс и поднялся со своего места.
Чего греха таить — он и сам хотел попробовать захватить город. Не потому, что это требовалось для покорения России, а просто из интереса: получится — не получится. Если татарам достанется лишний город и несколько десятков тысяч пленных — хуже не будет. И даже наоборот: пусть узнают его силу, почувствуют его власть.
108 
