66 
— Значит, воины Радомира известны по Руси?
— Ну как тебе сказать, ведун? Не то чтобы слава гремела, как о богатырях. Мы ведь доспешных воинов пополам с конями вместе не рубим, палицами в два пуда веса не кидаемся, сосенки вдоль дорог не выдергиваем. О нас знают, но много не болтают. Однако за ученьем идут.
Олег кивнул, вполне понимая, что имеет в виду ратник.
— Это случайно не вас ли в западных землях называют берсерками?
Ермолай раскатисто рассмеялся.
— Латиняне, что ли? Бывает. Всяко называли. И ярыми людьми, и берсерками, и манами какими-то, яриями. С кем ни встретишься, всяк по-разному обозвать норовит. Только слышал я, что существуют такие люди на самом деле, что в зверей оборачиваться могут. Вроде нашей Купавы, только в них больше звериного. Настоящие медведи, волки. Отличает от обычных зверей такую тварь кровожадность безграничная. А мы — просто люди.
Время шло. Потихоньку начало смеркаться. Ермолай, оставив в покое клинок, насобирал хвороста и развел костер. Вскоре в котелке аппетитно забулькала густая, наваристая на вяленом мясе каша, дразня обоняние проголодавшихся людей.
Ратник добавил горсточку соли с перцем, размешал, попробовал и кивнул, снимая котел. Дополнительного приглашения не потребовалось: все с готовностью двинулись к костру.
Некоторое время раздавался только стук ложек и дружное чавканье.
— Ага! Сами едите, а про бедного зверька, как всегда, забыли!
От неожиданности Олег едва не уронил горячую кашу на себя.
— Тьфу ты! Купава! Ну кто так подкрадывается?
Девочка засмеялась, уселась чуть поодаль на сумку:
— Ну? Где моя порция?
Путники переглянулись, немного потеснились, освобождая место.
— Иди ешь, чего сидишь?
Купава недовольно сморщила носик, однако подсела в общий круг, взяла у Сварта протянутую ложку и принялась уплетать угощение, расссказывая с набитым ртом:
— Так вот. Уж не ведаю, что там произошло у Киры с князем, но он осерчал на нее. В поруб засадил…
— А, что я говорил? — хмыкнул воевода. — Никому Руслан ее не отдал, себе приберегает.
— То она не говорила, — пожала плечами Купава. — Но запах ее я во дворе детинца учуяла сразу. Окошко поруба там как раз над землей выступает, и нам удалось перемолвиться парой слов. То есть я слушала, она сказывала. Князь за побег ведунский зол безмерно. Ее даже пороть начали, даба выдала, где он скрываться может. Однако отступили быстро да заперли. Кира просит вас уходить немедля. Руслан поиски затеял, награду за головы ваши объявил.
— Много? — поинтересовался Олег.
— Ей пять гривен за тебя обещали, когда пороли. И за всех остальных столько же.
— Видать, крепко ты его достал, — облизал ложку Ермолай, — коли серебром так бросаться начал. Однако же, коли она не у дружинников в людской, то вытащить ее проще. Что там стража у поруба? Ратник, может пара. Ужель не управимся?
— Коли она в порубе, опасаться за нее нечего, — кашлянул Сварт. — Вернемся с княжичем в Изборск — выкупим. Виру за убитых дружинников заплатим, али иначе князь сторгуется. Радомир ратников своих не бросает. Не забывайте, други: мы за княжичем посланы, а не ссоры с князьями иными искать, не удаль свою показывать…
Олег внимательно посмотрел на Сварта. Неужели этот доверенный княжеский сподвижник — предатель? Почему не хочет хотя бы попытаться выручить девушку? Хотя с другой стороны — он воспитатель Андрея. О нем в первую очередь и беспокоится. Лазутчик или нет? Из примерного списка подозреваемых остались только он и Кира. Кира за решеткой, в плену. Значит: Сварт?
— Всего два сторожа, — вслух произнес ведун. — Почему не попробовать?
— Два у поруба, наряд у ворот детинца, караульные на стенах, наряд у городских врат, караульные на башнях, — начал неторопливо загибать пальцы беловолосый ратник. — Никого не забыл? А, забыл. В ремесленных слободах своя стража, да купцы оружных слуг часто выставляют. Они ночью разбирать не станут, к ним ты крадешься али к соседу. Враз шум поднимут. И как ты собираешься пройти через все эти препоны?
— Зачем же прорываться? — пожал плечами Ермолай. — Юрьев — город древний. Про то, что из детинца подземный ход имеется, издавна слухи ходят. Сказывали еще; что князь юрьевский невольникам, что подкоп рыли, свободу посулил. А как они кладку закончили — зарезать повелел всех до единого, дабы тайну лаза секретного никому не открыли.
66 
