63 
Скрип зубов куницы по веревке заставил Олега напрячь мышцы. Рывок — правая рука оказалась на свободе. Ведун сделал вид, что бросает что-то в Руслана — тот, пригнувшись, отскочил в сторону. Купава перегрызла веревку на второй руке, и Середин, быстро и четко проговорив заклинание, метнул уже настоящий огненный шар — к дубу спешили юрьевские ратники, и грозный сполох на пути заставил их остановиться. Зверек освободил пленнику ноги, ведун вскочил, кинулся за священное дерево.
— Лучники! — слышался голос рассвирепевшего Руслана. — Лучники, вперед! Приготовиться! Бейте по ногам, колдун недостоин легкой смерти.
— А я вообще никакой смерти недостоин, — отметил тихо Олег. — И умирать не стану…
Он нашептал заговор на тень, метнул ее в одну сторону, а сам, слыша, как затренькали тетивы, кинулся в другую.
— Вон он! — закричал кто-то. — Не стрелять! Коней, коней сюда. Кто верхом в дружине?
Почему лучники не стали стрелять, ведун понимал прекрасно: он бежал в сторону толпы, и половина стрел нашла бы своих жертв среди жителей города. Это поняли и сами горожане — а потому, вместо того чтобы ловить беглеца, кинулись врассыпную. Олег пригнулся и повернул в сторону ближайшего леска. До него оставалось метров пятьсот и, если верховые еще не кинулись в погоню, ведун имел хороший шанс уйти в заросли. Страх услышать за спиной приближающийся топот заставлял нестись так, что Середин почти наверняка установил мировой рекорд — вот только замерять его было некому.
Наконец ведун влетел под спасительные ветви орешника, свернул в самую гущу зарослей, уселся среди листвы и снова забормотал заговор — на этот раз для отвода глаз. До темноты оставалось совсем немного, а ночью его точно никто найти не сможет — не на того напали. Вот ночью он и уйдет.
Ведун закрыл глаза, проваливаясь в сон, а когда открыл их — вокруг царили мрак и тишина. Он прошел немного вперед, прислушиваясь и принюхиваясь к миру вокруг. Ощутил под ладонью шершавую, прохладную кору осины, вдохнул полной грудью воздух, наполненный ароматами смол, различил шепот тихого ночного ветра, играющего в прятки между ветками, шорох листвы, тихое поскрипывание деревьев. Вот ухнула сова, прошмыгнул в траве пугливый заяц, где-то раздался стук дятла. Хотя дятел — птица дневная. Леший, наверное, балует.
Сознание ведуна расширилось, Олег больше не был ограничен рамками тела, он стал частью леса, растворился в нем. Он мог видеть каждую зверушку, каждую птаху малую, мог качнуть травинкой, которая была частью его самого, и спугнуть сонного кузнечика. Лес был спокоен — а значит, чужих поблизости не имелось. Погоня ушла.
Олег осторожно расправил плечи, опасаясь вспышки боли, но тело оставалось сильным и здоровым. Рядом с ногой пошевелилась куница. Она подняла на него черные бусинки глаз и испуганно пискнула.
— Ну что ты, малышка, — поднял Олег ее на руки. — Все в порядке, мы сбежали. Теперь давай поищем наш отряд.
И бодро зашагал вперед. Дорога послушно ложилась под ноги, ветер перебирал волосы ведуна, а в груди пенились, как шампанское, энергия и радость. Казалось, он мог вот так прошагать до самого края земли!
Темница
Своих товарищей Олегу удалось найти на удивление легко: он двинулся по дороге в сторону Изборска, к месту последней стоянки, но версты через три его окликнули. Ведун поднял голову и увидел сидящего среди ветвей Ермолая. Тот, спустившись вниз, проводил Середина в рощу, где на прогалине возле родника и расположились остатки отряда. Почти сутки не евшему ведуну тут же отрезали ломоть хлеба, настрогали сверху сала, повесили на огонь котелок с водой, в которой развели две горсти муки и сыпанули горсть сушеного мяса. Он ел и слушал рассказ о недавней стычке.
— Руслана нашего закололи, — вздохнув, сообщил воевода, — Велислава князь застрелил. Тебя и Киру повязали. Мы, правда, больше половины юрьевских дружинников положили, да что толку? Ушли они да вас уволокли.
— Это все из-за меня, — повинился Ермолай, размешивая кулеш. — По нужде большой далеко отлучился. Как лязг железа заслышал — пока портки натянул, пока прибежал… Тут все уже и кончено. Аккурат моего меча не хватило. Всех бы чухней положили, клянусь Сварогом. Э-эх…
— Как сеча закончилась, — продолжил Микула, — мы собрались да в сторону Юрьева двинулись, куда вас увезли. Оставаться нельзя было: князь, вестимо, как возвернулся бы, немедля пару сотен нас добить бы послал да побитых своих увезти. Мы поначалу в чащу ушли, в чистом месте костер сложили, тризну справили. А потом к дороге вышли. Сидим, кумекаем, что далее делать. Ну дозорного я поставил, дабы путников спрошал, что в граде творится. Ан ты и сам вернулся, ведун.
63 
