Особенно,... 
121 
— Идите, мальчик мой, у меня еще много дел. До свиданья, миледи. И удерживайте мужа подальше от Стейтн-Айленда. Не хочу, чтобы шпага мятежника пронзила его.
Касси слегка присела и позволила Эдварду увести ее из комнаты. Рука Эдварда чуть подрагивала под ее ладонью, пока он вел ее через анфиладу комнат к вестибюлю.
— Так, значит, это ваша жена, Эдвард?
— Кажется, я последний узнаю об этом, черт бы вас побрал, Джон. Касси, это майор Андре, адъютант генерала Клинтона.
— Большая честь для меня, миледи.
Майор поднял руку Касси и почтительно поцеловал запястье. Ей хватило одного взгляда на стройного офицера, чтобы увидеть в нем дамского угодника. В светло-голубых глазах сверкали неподдельная теплота и интерес, а искренняя улыбка неотразимо действовала на сердце любой женщины.
— Благодарю, майор Андре.
— Ну же, Эдвард, не стоит злиться по пустякам. Старик Хау лично приказал, чтобы вам не проговорились. Надеюсь, — встревоженно добавил он, — это не значит, что больше я не увижу вас, старина.
— Нет, конечно, нет.
Легкая улыбка приподняла уголки губ Эдварда.
— Впрочем, в ближайшие несколько дней я буду занят.
— Естественно. Видимо, придется попросить капитана и мне привезти жену из очередного путешествия. Уж для вас он постарался, ничего не скажешь.
Он с нескрываемым восторгом оглядел Касси. Какая красавица.., и светло-желтое муслиновое платье только подчеркивает ее прелести. А эти великолепные волосы! Удивительно, что Эдвард, оказывается, женат, но, с другой стороны, виконт никогда не был большим любителем развлечений. Возможно, известия о мнимой смерти подобной женщины вполне достаточно, чтобы любого отвратить от светских удовольствий. Интересно, сможет ли прекрасная виконтесса изменить привычки своего мужа-отшельника?
Эдвард, прекрасно понимая, о чем думает майор, поскольку тот обычно высказывал свое мнение о женщинах вслух, прижал к себе Касси.
— У вас, конечно, много дел, Джон, — многозначительно заметил он.
— Совершенно верно. Добро пожаловать в Нью-Йорк, миледи. Вряд ли общество позволит вам долго удерживать виконтессу в заточении. Adieu [19], Эдвард. — И, отсалютовав приятелю, майор удалился.
— Мой саквояж, Эдвард.
Эдвард непонимающе уставился на нее.
— Там все, что у меня есть, и я не могу его оставить.
— О, конечно, — кивнул он и поднял саквояж. Они вышли на улицу, и Касси прикрыла рукой глаза от ослепительного солнца.
— Как здесь быстро меняется погода, Эдвард.
— Не то, что в Генуе?
Касси недоуменно уставилась на него. Горло внезапно перехватило от страха.
— Капитан Кроули сказал, что привез тебя из Генуи, — мягко пояснил он, прикасаясь кончиками пальцев к ее щеке. — Я не хочу смущать тебя. Касс. Мы сможем поговорить, когда придем ко мне.
Касси кивнула. Эдвард неожиданно остановился и нахмурился.
— У меня только моя кобыла Дилайла. Если ты устала, Касс, мы поедем верхом.
— Нет, Эдвард я нисколько не устала. Твоя квартира далеко?
— Примерно в полумиле отсюда. Я живу в гостинице “Король Георг”, на Уильям-стрит.
Касси молча наблюдала, как он привязывает саквояж к луке седла. Эдвард повел лошадь в поводу, и скоро они направились вниз по Бродвею, кишевшему солдатами в алых мундирах и по большей части с полной выкладкой. И дамы… Так много дам, элегантно, даже роскошно одетых. Однако Касси показалось, что они слишком фамильярно обращались с солдатами.
— Почти все они проститутки. Касс, — пояснил Эдвард, разгадав ее мысли. — В тех местах, где полно солдат и матросов, всегда найдутся женщины, которые с радостью помогут им расстаться с гинеями.
Эдвард помолчал, задумчиво потирая подбородок.
Что он несет?!
Она восстала из мертвых, а я мелю вздор о солдатах и проститутках.
— Касс.
. Он выговорил ее имя так тихо, что девушка едва расслышала. Повернувшись, она нерешительно взглянула на него.
— Даже не верится, что ты здесь.
И Эдвард, внезапно бросив поводья, с радостным воплем сжал ее талию, оторвал от земли и прильнул к губам страстным поцелуем. Касси еще долго не могла отдышаться, после того как он поставил ее на ноги. Раскрасневшиеся щеки девушки пылали огнем. Она пыталась скрыть свое смущение и замешательство несвязной болтовней. Эдвард улыбался ей — мучительные воспоминания о ее манере выпаливать сотню вопросов одновременно и рассуждать обо всем, что приходит в голову, ожили и обратились снисходительным терпением.
121 
