60 
— Берегись! — Костя, не успев достать другого оружия, вскинул над головой нож, который тут же вошел на всю длину в пятнистую бело-рыже-черную кошку, но та в ответ вцепилась зубами и когтями передних лап в руку, а задними принялась старательно драть рукав рубахи и кожу под ней. Кровь заструилась ощутимым ручейком, затекая подмышку.
— Ах ты… — Росин свободной рукой сжал кошке горло, но та на явно смертельную хватку не отреагировала никак, продолжая жадно пережевывать руку. Он ухватил ее сверху за голову, сжал челюсти с боков, раздвигая их, а потом резко развернул голову на сто восемьдесят градусов… А потом еще и еще. Голова крутилась, словно была закреплена на шаровой опоре, и временами резко дергалась, пытаясь уколоть его короткими, но острыми рожками.
— На землю положи!
Костя присел, опуская кошку к земле, и Алексей несколькими сильными ударами приклада размазал ее в бесформенную кучу.
Грохнул выстрел, потом еще и еще. Росин повернул голову, и увидел, как воздухе кружатся клочья шерсти, обрывки крыльев. Еще выстрел — горсть крупнокалиберного жребия попала точно в цель, и летающую кошку разорвало, словно это было не живое существо, а снаряд праздничного салюта. Хотя… Костя посмотрел вниз, на отползающий в сторону липы бесформенный комок шерсти. Живое ли это существо?
— Дракон!
Это было уже слишком: по тропе, с которой они свернули на эту самую поляну, двигалась огромная шестилапая тварь, с восемью красными глазами по сторонам от огромных челюстей, полностью заменяющих ей голову. По темно-бурой спине тянулись ровные ряды шипов, больше похожих на акульи зубы.
Люди попятились к краю поляны — и по спинам их тут же захлестали ветви деревьев. Сквозь доспехи их удары почти не ощущались — но вот то, что ветви пытались выхлестнуть глаза, заставило всех выскочить назад на траву.
Приближающееся чудовище зарычало и смрадно дохнуло пламенем.
— Господи, ежы и-и-си, да приблизится царствие твое, да пребудет милость твоя… — боярин Батов, держа перед собой в далеко вытянутых дрожащих руках нательных крест, читал молитву, путая слова и целые фразы.
Росин, больше доверяя тяжелому свинцу, наконец-то схватился за огниво и запалил фитиль мушкетона.
— Отче наш, Иже еси на небесах! — голос боярина зазвучал уже более уверенно. — Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь, и остави нал долги наша, якоже и мы…
Костя поднял оружие и с изумлением понял, что дракон тает — становится полупрозрачным, местами обрывочным.
— Морок!
Под ногами с тихими смешками раскатились в стороны серые и бурые комочки, а в воздухе опять зашелестели крылья — на них ринулись летучие мыши. Впрочем, после котов они показались совершенно нестрашными, несмотря на всяческое желание куснуть маленьким ртом или царапнуть лапками. Люди просто отмахивались от них, с ужасом взирая на окружающие деревья, неожиданно оказавшиеся смертными врагами. И прислушивались к тихому шелесту, с которым забирались обратно в кроны воскресшие снова крылатые коты.
— Сюда, дети мои, идите за мной, — показался на краю поляны лысый монах с одутловатым лицом. — Торопитесь, пока не пришла ночь.
Монах повернулся и неспешным шагом двинулся в самую чащу — и ни одно дерево его не тронуло. Люди рванулись следом — ни одна веточка, ни один листок не шелохнулся. Воины вздохнули с облегчением, вытягиваясь в цепочку за новым проводником.
Вскоре чаща стала редеть, деревьев вокруг становилось все меньше и меньше, что, с учетом последних событий, казалось благом, не смотря на то, что вокруг стали проглядывать черные бездонные окна, поджидающие беспечные жертвы, а под ногами непрерывным ковром стелилась тонколистая болотная осока.
— Святой отец, — окликнул проводника Прослав. — А куда мы идем? Нам бы к северу повернуть…
Монах никак не отреагировал, продолжая уверенно шагать по широко раскинувшейся топи.
— Святой отец!
Монах ускорил шаг.
— Ангеле Божий, хранителю мой святый, на соблюдение мне от Бога с небес данный, — забормотал Батовский смерд, тихонько осенив себя крестом. — Прилежно молю тя: ты мя днесь просвети, и от всякого зла сохрани, ко благому деянию настави, и на путь спасения направи. Аминь… — и Прослав перекрестил спину идущего впереди монаха.
Тот внезапно рассыпался в комок тины, потом медленно вырос до прежнего вида, но уже лицом к смерду и гневно прокричал:
60 
