Последние отзывы

  128  

Когда на столе появились сандвичи с солониной, Рафаэлла поинтересовалась:

— Интересно, а как этот Оливер так быстро проведал, что мы тут?

— Я же говорил тебе: у него везде глаза и уши. Оливер написал о своем «клубе» — он называется «Западный». На Пиккадилли, если мне память не изменяет. Мы с тобой приоденемся и пойдем с ним повидаться, но ты будешь моим украшением, не более того. Идея понятна?

— Украшением? Будь любезен, уточни, пожалуйста.

— Моя дама, компаньонка, любовница.

— Вроде Коко.

Маркус явно удивился, потом медленно проговорил:

— Ага, вроде нее. Ты должна выглядеть шикарно, блистательно и, главное, помалкивать, когда мужчины начнут обсуждать дела.

— Значит, я выступлю в роли Бонни с пушкой из отчаянных бандитских тридцатых. Пистолет за подвязкой, так?

— Знай он, что ты репортер, вряд ли пригласил бы нас в свою святая святых. Как думаешь — сыграешь?

— Не волнуйся. На репортерском поприще мне вполне удавались самые разные роли. — Откусив еще кусочек сандвича, Рафаэлла задумчиво добавила: — Непонятно, как он до сих пор не узнал и это. Все остальное, похоже, ему известно.

— Законный вопрос, но я полагаю, что он просто не считает женщин серьезной угрозой. Будем надеяться, что он и впредь ничего не заподозрит насчет тебя — малютка Молли, девочка моя.

В назначенный час они подошли к подъезду клуба «Западный», ничем не примечательного здания на улице Сент-Джеймс, скромно стоявшего чуть в глубине, подальше от проезжей части. Рафаэлла была удивлена: один из самых злачных лондонских игорных домов снаружи выглядел на редкость заурядно. Она наивно полагала, что казино должно напоминать потревоженный улей, а расфранченная экзальтированная публика в бриллиантах будет гроздьями свешиваться с подоконников.

Привратник в черном торжественно пригласил их следовать за ним. Совершенно лысая голова, фламандская бородка. «Господин Девлин», — произнес он вместо приветствия, повернулся кругом и провел их через сводчатую дверь в главный зал, примерно тридцать футов на семьдесят, занимавший весь первый этаж. Мягкий свет роскошных хрустальных люстр нежно очерчивал силуэты стоявших под ними мужчин и женщин. «Никакой вульгарщины и показной роскоши», — подумала Рафаэлла. Просто очень богатые и сдержанные в своих эмоциях люди выигрывают и проигрывают кучи денег.

— Я слышал, — зашелестел голос Маркуса над ее левым ухом, — что в удачные дни Оливер загребает тут под триста тысяч фунтов. Кстати, ты великолепна.

— Шикарна? Сексуальна? Ухожена?

— Да, все это и еще многое.

Рафаэлла посмотрела на него с оттенком укоризны, но он улыбался как ни в чем не бывало.

Накануне он послал ее на разведку по газетным конюшням Флит-стрит в надежде раздобыть какие-нибудь дополнительные сведения об Оливере. Поначалу ей не везло — этот тип сторонился репортеров и Скотланд-Ярда как чумы, но потом подвернулся бойкий «коллега» из «Тайме», который вызвался помочь, явно рассчитывая на будущее свидание. Маркус куда-то исчез и вернулся в гостиницу к вечеру, навьюченный подарочными коробками. В ответ на ее вопросительный взгляд он лаконично бросил:

— Нужен же мне «смок», да и тебе тоже.

Ее «смокингом» оказалось белое платье из тончайшей шерсти, предельно простое, но в то же время настолько вызывающее, что Рафаэлла на несколько мгновений застыла над ним в нерешительности.

— Элегантно до неприличия, — прошептала она наконец.

Маркус настаивал, и она примерила наряд, а когда прошлась в нем и белых лодочках по комнате, смотрелась именно так, как надо, — шикарная любовница очень богатого человека.

— Эх, каблуки бы надо повыше, — оценивающе потер подбородок Маркус, — но, с другой стороны, на шпильках далеко не убежишь.

Маркус внимательно разглядывал ее, будто впервые видел, заходил то с одного, то с другого бока, чуть нагибая голову, потом попросил расправить плечи, и Рафаэлла без особого труда читала желание в его взгляде. Она посмотрела ему прямо в глаза.

— Ты, Маркус Девлин, или как там тебя еще зовут, похищаешь меня, опаиваешь неизвестно чем, врешь мне Бог знает что про мою мать и запугиваешь до полусмерти, а после всего этого ждешь, что я прыгну к тебе в постель.

Он вздохнул:

— Да, все верно. Но я не «жду» — правильнее сказать, «надеюсь». Представь себе, я все еще надеюсь, хотя ни разу не проявил себя в постели должным образом. Но теперь, Рафаэлла, когда я начал задумываться об этом, мне окончательно ясно, что именно ты всегда стремилась соблазнить меня. С молнией помочь?

  128