Особенно,... 
5 
Доктор Лагард смотрела, как Адамберг кружит вокруг тел.
— Что вы от меня хотите? — спросила она, беспечно барабаня пальцами по бедру огромного негра, словно успокаивая его напоследок. — Мелкие наркодилеры из подворотни, зарезанные бритвой, — клиенты Наркотдела.
— Вот именно. Они буквально рвут у меня дело из рук.
— Ну и что? В чем проблема?
— Во мне. Я им не хочу его отдавать. И вы должны мне в этом помочь. Раскопайте что-нибудь.
— Зачем? — спросила она, не снимая руки с бедра покойника, видимо, в знак того, что, пока он находится в ее ведении, ей одной пристало решать его судьбу и по своему усмотрению отдавать тело на милость уголовного розыска или Отдела по борьбе с наркотиками.
— У них свежая земля под ногтями.
— Наркотдел знает, что делает. Они стояли у них на учете?
— Вот именно, что нет. Они мои, и все тут.
— Меня предупреждали на ваш счет, — спокойно сказала она.
— В каком смысле?
— В том смысле, что у вас проблемы со смыслом. Отсюда и конфликты.
— Ариана, нам с вами не впервой.
Носком она притянула к себе табурет на колесиках и устроилась на нем, скрестив ноги. Двадцать три года назад Ариана казалась Адамбергу красавицей, да и сейчас, в свои шестьдесят, элегантно восседая на морговской табуретке, она была совсем недурна.
— Вот оно что. Вы меня знаете.
— Да.
— А я вас нет.
Она зажгла сигарету и задумалась на несколько секунд.
— Нет, — заключила она, — ничего в голову не приходит. Извините.
— Мы общались несколько месяцев, двадцать три года назад. Я помню вас, ваше имя, фамилию и что мы были на «ты».
— До такой степени? — спросила она холодно. — И чем же мы таким занимались?
— Мы страшно разругались.
— Любовная сцена? Жалко, что я забыла.
— Профессиональная разборка.
— Вот оно что, — повторила она, нахмурившись.
Адамберг опустил голову, отдавшись воспоминаниям, внезапно пробужденным ее громким голосом и повелительным тоном. Его, молодого тогда человека, привлекла и сбила с толку ее двойственность — строгий костюм и растрепанные волосы, высокомерный тон и непринужденность, тщательно отрепетированные позы и естественные жесты. Впору было задаться вопросом: что она такое — блестящий ум или просто трудоголичка, которой плевать, как она выглядит? Уже не говоря о бесконечных «вот оно что», которыми она часто начинала фразу, — непонятно было, чего в этих словах больше — снобизма или провинциальности. Не один Адамберг побаивался ее. Доктор Ариана Лагард была самым известным судебным медиком страны, вне конкуренции.
— Мы были на «ты»? — переспросила она, стряхнув пепел на пол. — Двадцать три года назад я уже была состоявшимся медиком, а вы, верно, простым лейтенантом.
— Меня как раз назначили бригадиром.
— А вообще вряд ли. Я с трудом перехожу с коллегами на «ты».
— Мы неплохо ладили. Но все закончилось диким скандалом в Гавре — стены бара ходили ходуном. Я даже пиво не допил. Хлопнул дверью, и мы расстались навсегда.
Ариана раздавила ногой окурок и устроилась поудобнее.
— Я случайно не сбросила на пол вашу кружку с пивом? — спросила она с неуверенной улыбкой.
— Так точно.
— Жан-Батист, — сказала она по слогам. — Юный кретин Жан-Батист Адамберг, истина в последней инстанции.
— Что ты мне и заявила, прежде чем кокнуть кружку.
— Жан-Батист, — повторила Ариана еще медленнее, потом встала и положила руку ему на плечо. Она, казалось, готова была его поцеловать, но тут же снова засунула руку в карман халата.
— Ты был мне симпатичен. Ты, сам того не сознавая, разбирал мир на составные части. И судя по тому, что мне рассказывали о комиссаре Адамберге, у тебя это не прошло. Теперь я понимаю: он — это ты, а ты — это он.
— Можно и так.
Ариана облокотилась о прозекторский стол, отпихнув для удобства тело белого парня. Как и все патологоанатомы, она не выказывала покойникам ни малейшего уважения. Зато, воздавая должное, на свой лад, бесконечной и непостижимой сложности каждого человека, она неутомимо копалась в тайнах их тел, и равных ее таланту не было. Трупы простых смертных прославились благодаря трудам доктора Лагард. Пройдя через ее руки, они прямиком попадали в Историю. Увы, посмертно.
— Потрясающий был труп, — вспомнила она. — Самоубийца оказался муниципальным советником — его скомпрометировали, разорили, и он вспорол себе живот на японский манер, оставив утонченное прощальное письмо. Тело обнаружили в спальне.
5 
