30 
– Сегодня Деглин расскажет историю Грунлига Датчанина.
Никто не отозвался на эти слова. Меррик сел. Ладья выровнялась и быстро поплыла по спокойным водам. Все вернулось на круги своя. Ларен почувствовала, как закипает в ней ярость, но за прошедшие два года она научилась скрывать разочарование, вот только с Мерриком девушка не сдерживалась. Теперь придется. Против собственной воли Ларен обернулась к Деглину. Скальд усмехнулся ей, и эта улыбка не показалась Ларен доброй.
Четыре серебряные монетки, только четыре… Вечером Ларен вместе с Кливом и старым Фирреном хлопотала, готовя ужин. Она не прислушивалась к беседе мужчин, занятых своими делами, трудилась молча, напоминая себе, как она должна быть благодарна Меррику хотя бы за то, что и она, и Таби остались живы. Ночное небо казалось высоким и" ясным, сияли звезды, луна округлилась. Лагерь разбили у самой воды, ладью вытащили на узкую отмель, накрыли сосновыми лапами, расставили палатки, разожгли в нескольких местах костры, и запах жаркого уже наполнил нежный вечерний воздух.
После ужина, когда мужчины разлеглись на шкурах, поближе к огоньку, поглаживая набитое брюхо, Деглин встал, поднялся во весь свой (не слишком величественный) рост, откашлялся и сделал глоток эля, чтобы придать мягкость голосу. Он оглядел слушателей, проверяя, готовы ли они уделить ему внимание, и заговорил:
– Когда Грунлиг Датчанин увидел свои обмороженные руки, он понял, что все кончено для него. Он привык полагаться на свою силу и всегда чувствовал себя уверенно, а теперь богатырь утратил свою гордость – враги не могли убить его, зато Грунлиг сам себя уничтожил. Датчанин был горд, не знал себе равных, обладал великой сноровкой и мощью и лишь себя винил за то, что руки отныне не служат ему. Он оглядел их, увидел почерневшие скрюченные пальцы, синюю полоску ногтей, загибавшихся по краям. Тогда он позвал своего сына и сказал ему:
– Иннар, моя жизнь подошла к концу. Все, это я оставляю тебе, будь осторожен, не погуби себя так необдуманно, как я.
Он прижал сына к своей груди, а затем отослал его. Тремя днями позже люди нашли Грунлига мертвым на дне расселины. Он приказал рабу, чтобы тот отрубил ему руки, и они лежали рядом с мертвым телом, скрюченные и почерневшие, утреннее солнце освещало их своими лучами. Все поняли, что Грунлиг смотрел на отрубленные кисти до той минуты, пока последняя капля крови не покинула его тело, и тогда Грунлиг умер.
Иннар не оплакивал отца, ибо считал, что тот выбрал правильный путь. Иннар был столь же горд, как и его отец, и верил в свои силы, но не слишком-то уважал покойника, из чьего семени появился на свет, и не собирался рубить быков надвое или подчинять людей своей воле, потому что не обладал великой силой отца. Вместо этого Иннар решил пуститься в плавание, так как полагал, что отец оставил ему недостаточно серебра. Собрав дружинников Грунлига, он объявил им, что отправляется в Киев, а по пути они захватят рабов и продадут их на рынке Каган-Руса. Иннар думал, что он очень отважный, потому что его окружали люди отца, славные опытные воины, отлично умевшие убивать и грабить. Они всегда защищали Иннара, исполняя свой долг. Они перебили множество диких племен по пути к Киеву и захватили в плен десятки женщин. Иннар, празднуя успех, заставлял своих людей говорить, будто это он один истребил туземцев, и всем велел воспевать и прославлять его отвагу и мудрость.
Дружинники Меррика начали украдкой посматривать друг на друга, взгляды их выражали гнев, растерянность, непонимание. Поднялся ропот.
Деглин торопливо продолжал:
– Особенно хорошо Иннару удавались сделки на рынке рабов. Но однажды он заметил тощую, сгорбленную девушку, одетую в лохмотья. Эта рабыня пришлась ему по вкусу, и потому он купил ее и повез к себе домой. Иннар не знал, что приобрел ведьму, которая не желала быть женщиной – она мечтала обрести свободу, умение и таланты мужчины. Она пыталась делать то, что обычно делают воины, – и, конечно, ей это не удавалось. Тогда в ней разгорелся гнев против всех викингов, поскольку она поняла, что намного ниже их…
Возмущенные голоса звучали теперь все громче, заглушая рассказчика. Люди поглядывали на Меррика, но его лицо оставалось равнодушным. Меррик выдержал паузу, задумчиво рассматривая Деглина, наконец поднял руку, призывая своих людей успокоиться, и сказал:
– Не стоит продолжать эту историю так, как ты начал, Деглин. – Голос его упал до шепота, и Ларен содрогнулась в испуге. – Поведай нам, что произошло дальше с Иннаром, человеком, который недостаточно уважал своего отца.
30 
