103 
— Эй, колдун! Ты цел, друже?
— Цел, цел… — Олег покрутился, закрепил веревку на угловатом выступе чуть выше по склону. — Сейчас, вытяну.
Он опять поднял сперва вещи, потом более легкого холопа и, наконец, купца.
— Красота-то какая… — Точно так же, как недавно ведун, замер на уступе Любовод. — Силища! Видать, такой землю нашу птицы и видят. Как мыслишь, колдун?
— Как раз такой и видят, — согласился Середин. — Что, друже? Стоило сюда вскарабкаться, дабы хоть раз на мир птичьим глазом глянуть?
— Эй, чужеземцы! — позвали из-под обрыва. — Вы здесь?
— Сотник? — изумился Олег. — Никак, уже поднял всех своих, коли за нами погнался?
— Великий Раджаф повелел не спускать с вас глаз ни на минуту… Киньте веревку, я поднимусь к вам!
— А запасные мотки ты взять догадался? — строго спросил Олег.
— Два взял. И клинья, что ты в камни вбиваешь.
— Не такой дурак, как я думал, — тихонько признал ведун. — Коли так, поднимать надобно. Давай, Будута, бросай ему конец.
Через минуту Вений поднялся на площадку, на которой стало уже тесновато, глянул в сторону пропасти — и тут же повернулся к ней спиной, качнулся вперед, опершись руками в камень. Шумно перевел дух:
— Как ты сюда поднялся-то, чужеземец… Ну что, дальше полезешь?
— Нет, спасибо. — Олег кинул на камни свой щит и сел сверху. — Через пару часов темнеть начнет, а застрять до утра на откосе мне не хочется. Тут переночуем, а на рассвете дальше пойдем. Ты глянь, какой вид, сотник! Когда еще такое увидишь?
— Отсюда падать, чужеземец — так, вестимо, час пройдет, покуда разобьешься. Токмо брызги внизу останутся.
— Я с краю не лягу! — вдруг заявил холоп. — Не лягу, боярин, хоть режь ты меня. Хоть запори насмерть! Не лягу с краю!
— С какого? — Олег развязал мешок, достал остатки еды, разделил примерно пополам и начал подкрепляться.
— Ни с какого ни лягу! Тут куда ни падай, все едино убьешься вконец! И косточек не соберут! Ночью с боку набок перевернешься, покатишься, покатишься… И пропасть!
— Хватит орать, дай красотой полюбоваться спокойно, — попросил ведун. — Вещи с краю уложим, чтобы спросонок не скатиться.
— Не лягу! Не лягу! Не лягу-у-у!!!
— Да я сам лягу, какая тут разница? Только заткнись…
Как ни странно, но до самых сумерек на площадке воцарилась тишина. Кто смотрел на простор, жуя курагу и скупо запивая ужин из фляги, кто предпочел опустить голову и наблюдать близкую, прочную и надежную скалу под ногами. В сгущающейся темноте Олег справа и слева от выбранного для сна места положил щиты, с внешней стороны подпер их камушками. Деревянные диски наклонились в сторону людей, и теперь тот, кто на них накатится, должен был неминуемо вернуться обратно на спальное ложе. Свою овчину ведун кинул как раз со стороны внешнего обрыва, завернулся в мех и закрыл глаза:
— Спокойной ночи…
* * *
— А-а-а-а!!!
От истеричного вопля Олег подпрыгнул, чуть не перелетев через щиты, вскочил, схватился за саблю. Рядом с обнаженным мечом замер Вений. Купец же просто сел, глядя на визжащего рядом холопа. Будута верещал громко, вдохновенно, колотя по подстилке руками и ногами, крутя головой и на глазах наливаясь кровью.
— Кажись, свалился, — понял сотник.
— И ведь не просыпается, зараза. Любовод, да растолкай же его!
— Зачем? — злорадно ухмыльнулся новгородец. — Пущ-щай полетает.
Наконец у паренька кончился воздух. Он смолк, судорожно сглотнул и поднял веки.
— Ну как, высоко? — поинтересовался ведун.
Холоп не ответил — он подпрыгнул на подстилке, закрутился, глянул в сторону пропасти и тут же попятился назад, к склону.
— С добрым утром! — хлопнул его по спине купец.
Будута громко взвизгнул и задышал:
— Дык, не приснилось, стало быть? Я не в Муроме, да?
— Вещи собери, — посоветовал Олег и поднял голову, оценивая склон.
Он был довольно крут, градусов семьдесят. Но все же не отвесен, в любом месте можно лечь, прижаться. Правда, коли уж сорвешься — зацепиться будет трудно. Так и слетишь через площадочку в долгий полет. Как тот, что холопу приснился…
— Ладно, глаза боятся, руки делают. Ты как, сотник? Со мной полезешь, али одного все же пустишь?
— Мне и отсюда видно будет. Удачи тебе, чужеземец.
— Да. — Олег расстегнул пояс и отдал саблю Любоводу. — Она мне пригодится. Ну, тогда я пошел.
Лезть по такому крутому, но не отвесному склону оказалось, конечно же, проще, нежели по вертикальной стене. Часть веса всегда приходилась на живот и грудь, здесь имелось немало камней, которые не скатывались со склона и за которые можно было зацепиться. С другой стороны — те же камни цеплялись за брюхо, и излишне сильный рывок легко мог выдернуть их с «насиженного» места. Но самое неприятное — склон все не кончался и не кончался.
103 
