15 
— А тебе, что, больше степнячки нравятся? — задорно ответила вместо нее Акулина.
— Нет, мне нравятся красивые, — ответил Олег, глядя при этом на ее подругу. — И живые. А по ночам часто то является, от чего лучше прятаться, сразу и без раздумий. Уж я-то знаю, как один поцелуй из богатыря бледную тень сделать может. Коли о чем уговариваться, то днем надобно. И тогда обязательно исполнятся любые желания.
Всеслава даже не дрогнула — однако щеки ее заметно порозовели.
С противоположного берега вернулись лодки. Ведун наклонился, подхватил тюки со своими пожитками и кузнечным инструментом, переправил в лодку, пошел назад и посередине мостков столкнулся лицом к лицу с Всеславой, которая несла чересседельную сумку. Они остановились, глядя друг другу в глаза, и Олег вдруг предложил:
— Хочешь, я научу тебя разгонять облака?
Девушка молча пробралась мимо. Ведун, вздохнув, опять взялся за вещи, а когда все они перекочевали в плоскодонку, за поводья довел коней до края помоста, сел в лодку. Сидящие на носу и корме Коля и Трувор взялись за похожие на лопаты весла с длинными лопастями, погребли к противоположному берегу. Середин натянул поводья. Гнедая с чалым возмущенно заржали, но подчинились, спрыгнув с помоста в грязную воду. Глубина тут составила им от силы по колено, но по мере движения к середине стремительно увеличивалась. Второй раз лошади громко возмутились, когда холодная вода коснулась брюха и стала подниматься дальше. Впрочем, плыть конягам не пришлось — мелкие речные волны даже не захлестнули им на спины, как глубина начала уменьшаться, и вскоре лодки ткнулись в глину под обрывистым, но невысоким, метра в полтора, берегом. Лошади заскочили наверх прямо с места, а ведуну пришлось повторять все процедуры в обратном порядке: вещи вынести, лошадей успокоить, потник расправить, седло наложить…
— А ты правда можешь научить облака разгонять?
— Легко! — усмехнулся ведун. Даже не оглянувшись, он понял, кому принадлежит голос: одной обидчивой девчонке, которая никогда не слыхала поговорки: «Любопытство сгубило кошку».
— А я смогу?
— Это даже ручной медведь сможет, — затянул подпруги Середин. — Да только пояснений не понимает никак. Я один раз этому фокусу даже вотякского хана научил. Он так обрадовался, что невольницу мне от восторга подарил.
— И где она, невольница?
— Так русская она была, рабыня-то, — закончив с упряжью, повернулся к Всеславе ведун. — Я ее до дома, к отцу с матерью, довел, да и отпустил.
— Ужели и не тронул совсем? — не поверила Всеслава.
— Почитай половину зимы вместе пробыли, — уклончиво ответил Середин. — В Городце она ныне. Небось, замуж уж вышла. Коли тебе так любопытно — так съезди, спроси.
— Дядька плывет, — кивнула в сторону реки девушка. — Пора в путь сбираться. Что же, ты всегда и всего по ночам боишься? А еще колдун! Про полнолуние тоже, небось, соврал?
— Ночь — время темное, — улыбнулся в ответ Олег. — А что до полнолуния… То да, при полной луне любые чары втрое сильнее. Хотя, конечно, почудить в любой из дней приятно. А обычные ласки тебе не по нутру?
— Обычные ласки я и без тебя, сколько хочешь, получу, колдун, — высокомерно хмыкнула Всеслава. — Смотри, коли всегда таким пугливым по ночам станешь, то и детей своих никогда не увидишь.
Под берегом с легким шелестом уткнулась в откос лодка, секундой спустя на берег выбрался Захарий. Увидев ведуна, вскинул руки ладонями вперед:
— Я свою клятву выполнил, Олег. Поклонился Стрибогу со всей щедростью, от души. И волхву также наказ оставил бога за нас молить. Не осерчает…
Мужик побежал за телегами, что тронулись в путь, не дожидаясь его команды, Середин тоже поднялся в седло и въехал под темные дубовые кроны.
Здесь, по эту сторону Кшени, дорога стала намного уже, нежели до крепости, даже на колеях тут и там рос подорожник, а подлесок вплотную подступал к путникам, оставляя для проезда полоску шириной метра в полтора, если не менее. Олег даже удивлялся, как протискивались повозки между тесно растущими деревцами. Зато небо заметно посветлело — видать, Захар и вправду хорошо богам поклонился, коли так быстро отозвались, дождь отогнали.
— Не вешай носы, мужики! — задорно крикнул рыжебородый Лабута своим сородичам, настороженно вглядывающимся в сумрак дубравы. — Коли повезет, сегодня вечером жинкины пироги на печи трескать будем!
15 
