124 
Как с Фортом.
Она только все портит своими неуклюжими попытками помочь.
Растерянно оглядевшись по сторонам, она мягко коснулась стиснутых рук Дебби.
— Мне приятно, что лорд Уолгрейв заботится о вашем благополучии. Не беспокойтесь ни о чем, но мое предложение остается в силе. Если у вас возникнут проблемы или какая-нибудь нужда, просто пошлите кого-нибудь в Маллоран-Хаус на площади Мальборо, и я сделаю, что смогу.
С этими словами она отдала нетерпеливой девчушке заслуженный пенни и села в карету.
Когда они выехали на дорогу, Частити спросила:
— Так что же, она не нуждается?
— Во всяком случае, таково ее мнение. Вероятно, потому, что твой брат назначил ей еженедельное пособие в виде кроны.
— Судя по твоему виду, ты огорчена.
— Думаю, он это сотворил, чтобы досадить мне!
— Возможно, в какой-то степени. Но знаешь ли, Форт и в самом деле добрый. Став графом, он многое сделал. Со слугами лучше обращаются и больше платят. Он посетил все поместья и разобрался со старыми жалобами арендаторов. Нашему отцу никогда не была свойственна доброта, он всех просто держал за горло.
— Я рада, что Форт такой ответственный. — Эльф говорила от души. Ей приятно слышать о достоинствах Уолгрейва. Однако ее удручило его вмешательство в ее дела. — У меня есть план…
Частити настороженно посмотрела на нее:
— Что еще?
Эльф фыркнула:
— Не волнуйся, больше никаких шалостей.
— Правда?
Что-то в голосе Частити насторожило Эльф.
— Конечно, а в чем дело?
— Сегодня утром я была у Форта и узнала, что ему разрешили сидеть. Он не позволяет себя носить и кое-как ухитряется ковылять по комнате на костылях. Ты же говорила, что, когда он окажется в вертикальном положении, будешь считать себя вправе наброситься на него.
— Но он же сидит!
— Он непременна постарается встать, когда ты войдешь.
— И несомненно, причинит себе вред.
— Эльф, ты что, боишься?
Эльф посмотрела на Частити:
— Конечно, боюсь.
— Он не обидит тебя. Мне кажется, он примирился с собой и окружающим миром.
— Я могу запросто рассорить его со всеми и, в мыслях, и в действиях. Что, если по моей вине он опять ожесточится и попытается придать все гласности? Теперь, когда он стал на ноги и…
— Он не настолько глуп.
— Ты можешь за это поручиться?
— Нет, — призналась Частити. — Но похоже, он действительно готов предать прошлое забвению. Он вновь стал таким братом, каким был до смерти отца, даже лучше. Более зрелым, что ли.
— И что это может значить для меня?
Частити печально вздохнула:
— Боюсь, нет никакой надежды. Судя по всему, тебя он тоже оставил в прошлом.
— С глаз долой — из сердца вон. — Эльф изо всех сил старалась скрыть пронзившую ее боль. — Возможно, если мы увидимся… Вот почему мне страшно. Пока у меня остается надежда, я могу мечтать, что все наладится. Но если я подвергну ее испытанию, то ты можешь оказаться правой… В любом случае несправедливо жалить его, когда он не в состоянии даже сбежать.
— С него станется выкинуть тебя, — справедливо заметила Частити. — Все же тебе надо попытаться. Он говорит об отъезде в Уолгрейв-тауэр, как только окрепнет.
Паника охватила Эльф. Она привыкла к мысли, что Форт находится в нескольких шагах от нее, и черпала в этом некоторое успокоение.
— А мы вскоре отправляемся в Ротгарское аббатство. Никто не остается в Лондоне летом. Боже, может случиться все, что угодно, если я буду ждать несколько месяцев. О, это хуже, чем визит к зубному врачу!
Частити засмеялась:
— Какие романтические сравнения. Тогда поехали к нему?
— Сейчас? Не знаю…
Рука Эльф взметнулась к волосам, чтобы проверить, в каком состоянии прическа, затем она критически осмотрела свой наряд. На ней опять скучное платье с узором из незабудок, простой чепец и плоская, отделанная цветами шляпка, которая едва ли могла улучшить общее впечатление.
Скучно, невзрачно, заурядно. Нудная старая дева. Почему только она забросила идею о более эффектной одежде? К этому времени у нее уже было бы что-нибудь получше.
— Он не примет меня…
— Надеюсь, он не позволит себе подобной невежливости, но мы этого никогда не узнаем, если не попытаемся.
— Боже! — Сердце Эльф бешено колотилось от паники и нетерпения, а руки взмокли в хлопковых перчатках.
— Смелее, — подбодрила ее Частити. — Где знаменитый дух Маллоранов?
124 
