110 
Гостей попросили прийти без оружия. Петра спросила почему.
– Мужчины входят в раж, – объяснила Диана, – и шуточная дуэль превращается в настоящую. Не говоря уже о том, что декоративные шпаги неудобны – они мешают. Именно из-за этого госпожа Корнелис запретила их на своих мероприятиях, поступив весьма мудро.
Петра поехала на маскарад вместе с отцом и Дианой. Когда они повернули на подъездную дорожку к дому, Петра застегнула свой темно-синий плащ, сделанный из такой же ткани, как и ее платье, и надела маску, закрывавшую все лицо, кроме узкой полоски от ноздрей до подбородка.
– Мне так нравится эта маска, – сказала Диана, надевая свою, украшенную перьями с намеком на клюв на носу.
Маска Петры просто повторяла форму лица, но она выкрасила половину ее в серебряный цвет, а другую – в полночно-синий вдоль волнистой линии, украшенной блестками.
– Я помню этот дизайн, – сухо произнес отец.
– Простите! – Петра прикусила губу. Как она могла совершить такую оплошность. – Моя матушка бережно хранила такую маску, и мне она всегда нравилась, но я должна была догадаться почему.
Он невесело улыбнулся:
– Думаю, ей понравится увидеть тебя сегодня в такой маске.
Ее мать была бы счастлива увидеть дочь в безопасности, под опекой отца, но если она видела все, она знала о грехе Петры и ее тайне. Петра подавила вздох, надевая традиционную треугольную шляпу.
Маска ее отца тоже была птичьей, самый распространенный стиль для венецианского карнавала, но у его маски был хищно изогнутый клюв, возможно орлиный. Его шляпа была с круглым краем и простая. Не специально ли она бросала зловещую тень на его спрятанные за маской глаза? Проведя несколько недель в его обществе, Петра знала, что он не отречется от нее за ее грех, и все же боялась открыть ему свою тайну.
Они влились в поток карет и всадников, все двигались медленно, чтобы проникнуться атмосферой праздника. На деревьях вдоль дорожки висели разноцветные фонарики, которые освещали фей, сидевших на ветках, или дриад, выглядывавших из-за деревьев.
– Восхитительно! – воскликнула Диана, застегивая гранатовый плащ, надетый поверх розового платья. – Скоро мы устроим для тебя бал, Петра, и должны придумать что-то столь же очаровательное. Жаль, что Эшарт украл венецианскую идею. В Милане есть что-либо подобное?
– Не совсем, – ответила Петра. – Опера, возможно.
– Вы можете заказать оперу, – сказала Диана мужу. – Например, о приключениях Петры «Странствующая монашка».
– Волнующе, – заметил лорд Ротгар, – но, полагаю, нам следует хранить ее в старом тайнике аббатства.
Петра подумала, что ничего подобного не произойдет, если она расскажет о своем положении. Карета остановилась у открытых парадных дверей.
Дом был тоже увешан фонариками, а большинство окон украшены цветами, так что свет изнутри сиял сквозь них, как сквозь витраж. Все вокруг Петры в масках и плащах плыли в дом, целая река веселой анонимности. У некоторых плащи были короче, но у большинства длинные, плотно застегнутые, так что трудно было бы отличить мужчину от женщины, если бы не широкие юбки дам.
Ее отец и Диана восхищались искусно украшенным холлом, напоминавшим итальянские руины, и строили планы превзойти их на большом балу в честь Петры. Теперь это уже никогда не случится. Толпа внесла Петру вверх по лестнице, через арку в большое пространство, изображающее итальянскую пьяццу. То тут, то там даже были сделаны маленькие балкончики.
– Это придумала мадам Корнелис, – сказал кто-то. – Она венецианка, вы знаете.
Петра проскользнула за гипсовые колонны и обнаружила сумрачную дорожку вокруг периметра комнаты, идеальную для флирта и даже поцелуев. Дорожка привела Петру к узкой лестнице, пристроенной к стене.
Петра осторожно прошла по ней и оказалась в таком же узком проходе, окружавшем комнату на более высоком уровне. Пол был сделан из простых дощечек, и она шла по нему осторожно, но он оказался крепким. Проход не был освещен, но свет то тут, то там просачивался сквозь хитроумно устроенные балкончики.
Петра осторожно прошла к ближайшему балкону и посмотрела вниз. На нее нахлынули воспоминания. Петра словно вернулась в прошлое, когда впервые была на маскараде.
Ей было семнадцать, и она считала себя очень взрослой. Это было начало ее флирта с Лудо, поддразнивания и поцелуев. Петра не сомневалась, что выйдет за него замуж. Она даже могла представить, что вон тот или этот мужчина – это он, разыскивающий ее, пока она игриво прячется, чтобы ее нашли.
110 
