Он чуть отстранил ее, глядя прямо в душу. Какое же у него острое зрение!..
— Вам лучше?
Алина молча кивнула. Почему жизнь такая сложная штука? Если суждено было полюбить, почему она не полюбила рассудительного, спокойного северянина?
Рауль протягивал ей что-то голубое.
— Наденьте это.
Она послушно повязала голову, чтобы не было видно волос.
— Умница. Ну, идемте.
Он вывел ее из грязной, вонючей комнаты, и они пошли по коридору к другой двери, за которой оказался задний двор, где копошились свиньи. Пробравшись через несколько таких дворов, они зашли в харчевню, а оттуда вышли на широкую улицу.
— Чипсайд, — коротко пояснил Рауль и повел ее дальше, через улицу. Потом они повернули в проулок, прошли еще немного вперед и остановились у какой-то двери. Рауль постучал.
Дверь открылась, и на пороге появилась неприветливая толстуха.
— Нам нужна комната на ночь, — сказал Рауль.
— Шесть пенсов.
Рауль дал женщине монету, и она повела их по темному коридору, затем вверх по шаткой лестнице. Этот дом показался Алине таким же тесным и обшарпанным, как и постоялый двор Пола, но здесь, по крайней мере, пахло чистотой. Комната, куда их привели, имела настоящую дверь: она держалась на стене на кожаных ремнях.
Не говоря ни слова, хозяйка вышла, и Алина огляделась. Стол, скамья, кровать. Все, как у Пола, только чистое. Она заглянула под одеяло: простыни, как и ожидалось, были свежие.
— Вот это совсем другое дело, — заметила она, не в силах сдержать презрительной усмешки.
— Как будто бы. Надо запомнить на будущее.
Алина заскрипела зубами, но не позволила себе ответить.
— Теперь, — продолжал Рауль, — я отправлюсь в монастырь и попробую увидеться с Джеанной. Мне нужно понять…
— Вы не можете оставить меня здесь одну! — невольно вырвалось у Алины, и ей сразу же стало стыдно. Но что делать, если впервые она оказалась в столь странном мире и была так растеряна и напугана.
Рауль взял ее за руки.
— Тише, любовь моя. Здесь вас никто не тронет. Мужчины приходят сюда уже с подругами, но не в поисках подруг. Если верить Полу, матушка Хелсвит правит своим домом лучше, чем иной капитан — кораблем. А если что не так, по соседству кузня, где работают ее дюжие молодцы-сыновья.
Он говорил разумно, но Алине все равно хотелось повиснуть у него на шее и никуда не отпускать. Она заставила себя улыбнуться.
— Ну хорошо.
Он коснулся ее щеки.
— Храбрая моя девочка… — и с этими словами обнял за шею и поцеловал в губы. Затем, почему-то вздохнув, обвил ее руками и еще раз поцеловал.
Рассудок и чувство предосторожности велели Алине сопротивляться.
Но ей не хватало воли.
Она подозревала, что, даже повали ее Рауль на кровать, она не стала бы противиться.
Более того, впиваясь в его губы, узнавая их вкус, прижимаясь все теснее к сильному, жаркому телу, она испытывала желание повалить на кровать его!
Рауль оторвался от ее губ медленно и неохотно, как голодный, принужденный оторваться от куска хлеба, и она почувствовала, как невидимая сила мешает им отделиться друг от друга.
— Не уходи. — Эти слова вырвались из самого ее сердца, из глубины нетерпеливого желания. — Ах, не слушай меня, — поспешно добавила она, — я знаю, ничего со мною не случится.
— Знаешь? — прошептал он, не выпуская из объятий. — А ведь ночью мне придется вернуться сюда.
Алина понимала, о чем он предупреждал.
Но выбора никакого не было — разве что вернуться обратно в монастырь.
— Мне самой не хотелось бы остаться здесь одной на всю ночь.
— Вот и я говорю.
— Но ты лучше иди.
— Да.
Они говорили, как два дурачка, как двое мертвецки пьяных, готовых свалиться под стол.
Алина уперлась ладонями в грудь Раулю и толкнула так сильно, что руки его разомкнулись, он пошатнулся и отступил.
— Попомни, ты оттолкнула меня, — усмехнулся он, протягивая ей нож — длинный, блестящий обоюдоострый клинок, рукоять черненого серебра с янтарем посредине. — Вот, держи. Сможешь воспользоваться им при необходимости?
— Да.
— Так я и думал. Но только смотри не заколи кого-нибудь из людей короля, если вдруг они придут сюда. Это для насильников. — Он уже стоял у двери. — Включая меня самого.
— Ты не смог бы взять меня силой…
— Хотел бы я быть так же в этом уверен.
—…потому, что я не смогла бы противиться.
Он на миг прикрыл глаза.
— Тогда да поможет господь нам обоим.