Последнее, как он понимал, к Алине отношения не имело.
Не переставая тревожиться об исходе дела и особенно о необходимости что-либо скрывать от Галерана, Рауль все же кивнул.
— Я сделаю все, что в моих силах. Люди короля тоже ищут ее. Быть может, вы знаете, почему она сбежала?
Джеанна покачала головой.
— Вам известно, что завтра король намерен слушать ваше дело?
— Да, и хотела бы присутствовать при этом.
Прямой намек.
— Сомневаюсь, что вас вызовут, и тем более сомневаюсь, что Галеран хотел бы вас видеть на суде.
— Галеран, как мне кажется, хочет представить все так, будто я вообще ни при чем.
— Такое не удастся даже ему. Вам совершенно незачем быть на суде. У вас нет ни доводов, ни доказательств в вашу пользу.
— Возможно, — согласилась она, но глаза ее говорили иначе.
Мать-настоятельница между тем начала уже проявлять нетерпение от их затянувшейся беседы.
— Если хотите сказать что-нибудь Галерану, я мог бы передать ему.
— Скажите, что я хочу быть рядом с ним на слушании и не думаю, чтобы это ему повредило.
Рауль кивнул.
— И последнее: здоровы ли вы? Я боялся, что Алину вынудило бежать отсюда дурное обхождение.
— Я всем довольна.
С этим Раулю и пришлось уйти. Уже темнело; едва он вышел из обители, зазвонили к комплеторию[7], а ему пора было возвращаться к Алине. По пути он завернул на Корсер-стрит. Галеран, не находя себе места, ходил по комнате.
— Алина в безопасности, — сообщил ему Рауль.
— Хвала Всевышнему! — Галеран сжал руку друга. — Невредима? Где она?
— В надежном месте. Я счел за благо не приводить ее сюда.
Галеран запустил пальцы в волосы.
— Правильно. Ничуть не удивлюсь, если узнаю, что за нашим домом следят. Хотел бы я понять, что за всем этим кроется.
— Пожалуй, мне лучше вернуться к ней. Она порядком напугана.
— Тогда зачем ей было сбегать из монастыря? — Галеран мало-помалу успокоился, но, слава богу, был еще слишком рассеян, чтобы ждать ответа на свой вопрос. Вместо того он недобро глянул на Рауля. — Ты собираешься провести ночь с нею?
— Не в том смысле, как ты думаешь.
Галеран вытащил из-под рубахи серебряный крест с водою из реки Иордан.
— Клянись на нем. Клянись, что не обесчестишь ее.
Рауль посмотрел на святыню.
— Друг мой, ты должен верить мне.
— Я и верю. Верю, что ты не нарушишь своего слова, каким бы сильным ни было искушение.
Рауль положил руку на крест и произнес слова клятвы, чувствуя облегчение, что теперь его благие намерения чем-то подкреплены. И снова он восхитился мудростью Джеанны, не желавшей открывать Галерану своих намерений.
Ну что ж. На раздумья у него целая ночь, если уж не суждено в эту ночь заняться более интересными вещами.
— Еще я зашел в монастырь, — продолжал он, — и виделся с Джеанной. Выглядит она недурно, хотя порядком расстроена и измучена всей этой суматохой. Впрочем, немудрено: ты и сам как натянутая тетива. Успокойся, сейчас тревожиться не о чем. Пойди поспи.
Галеран рассмеялся, расправил усталые плечи.
— Слушаюсь, нянюшка.
— Быть может, завтра тебе придется драться. Тебе необходим будет острый ум и отдохнувшее тело, — строго промолвил Рауль. Ему жаль было Джеанну; теперь он понимал, что со стороны наблюдать, как Галеран смотрит в лицо смерти, намного тяжелей, чем самому подвергнуться любым испытаниям.
Мать-настоятельница воротилась в келью к Джеанне, вооружившись розгой.
— Чего хочет ваша глупая кузина, леди Джеанна?
— Не знаю.
— А я думаю, знаете. Вы злонамеренно своевольны, леди Джеанна, и должны платить за ее выходку тою же мерой, что и за свои грехи.
Джеанна преклонила колени, молчаливо принимая упрек матери-настоятельницы. Да, она не продумала, как именно Алине заручиться поддержкой Рауля, и подвергла ее опасности. Но она снова поступила бы так же, чтобы защитить Галерана.
— Да простит господь жалкую грешницу.
— Аминь.
Джеанна искренне молила господа о прощении. На ее спину обрушился первый удар, за ним еще один. Сегодня мать-настоятельница исполняла приказ архиепископа с особенным рвением. На пятом ударе самообладание изменило Джеанне, и она вскрикнула.
Рауль кружным путем возвращался к дому матушки Хелсвит, поминутно оглядываясь, чтобы убедиться, не следят ли за ним. По пути он размышлял, как ему быть. Обитель Святой Хильды он посетил; вывести оттуда Джеанну легче легкого. А вот оскорбление, которое он нанес бы Церкви таким поступком, недооценивать опасно.