Особенно,... 
148 
— И что же нам делать? — растерялась Рыска.
— Договоримся с кем-нибудь из местных рыбаков. Наверняка ж возят в обход закона, проходимцы. — Альк пришпорил корову.
Напротив Йожыга Рыбка была уже всего — неудивительно, что тут крепость поставили (даже две, хотя саврянская отсюда была не видна). Чем дальше спутники от нее отъезжали, тем больше отдалялся противоположный берег. Совсем из виду, впрочем, не пропадал: не такая уж она и широкая, граничная река.
— Вплавь, наверное, запросто, — прикинул Жар. — Одежду с оружием на кучу плавника, и вперед.
Альк кивнул. Он в прошлый раз так и переправлялся. Не хотелось светиться перед досмотрщиками, хотя задерживать его тогда у них повода не было.
— А коровы? — тут же озаботилась Рыска.
— В крайнем случае здесь продадим, а там других купим.
— Жа-а-алко…
— Я же сказал, в крайнем. — Саврянин тоже не хотел связываться с обменом животных — и время потеряешь, и ехать на знакомой корове сподручнее, быстрее.
Позади остались две приречные вески, но Альк на них даже не посмотрел. Так близко от города все равно никто не возьмется, побоятся.
Наконец Йожыг скрылся за излучиной, и берега одичали. Редко-редко к воде тропка скатится, и та зачастую звериная. Коровы стали путаться в высокой траве, пришлось пустить их по мелководью.
— Ой, лодка! — заметила Рыска наполовину вытащенный на берег остов, похожий на обглоданный рыбий хребет и черный, как коряга-топляк.
— Угу, осталось весла найти, — пошутил Жар.
На голоса забрехала собака, и, обогнув ивняки, спутники увидели грубо сколоченную из бревнышек пристань, возле которой стояли две хорошие лодки — старая плоскодонка в серебристых брызгах чешуи и новехонькая, узкая, как щучка, только что просмоленная. Выше по склону неровными рядами росла репа. По ее чахлому и неухоженному виду было ясно, что хозяин приземистой, едва заметной с воды избушки живет не с этого.
Поднявшись к дому, спутники увидели хорошо утоптанный и огороженный дворик, почти весь занятый развешенными сетями. Под крышей в пять рядов сохла рыба, зияя выпотрошенным нутром с щепками-распорками. Псина зашлась еще пуще, готовая удавиться на цепи, но отпугнуть незваных гостей. Из избы вышел широкоплечий угрюмый мужик и с вызовом уставился на белокосого, будто не замечая остальных: чего, мол, привел стаю в мои бирючьи угодья?
— Через реку возишь? — без обиняков спросил Альк. — Трое всадников.
Рыбак даже не удивился, только долго, задумчиво жевал нижнюю губу, и без того толстую и отвислую, прежде чем назвать цену. Рыске она показалась огромной, но Альк, подумав, кивнул. С таким начнешь торговаться — вообще откажется везти, еще и заложит.
— Только… это, ночью, чтоб речная стража не заметила, — предупредил мужик, получив задаток и слегка смягчившись. — Если туман ляжет, вообще хорошо будет.
— Ночью так ночью, — согласился саврянин. — Куда подходить?
— Да прямо сюда, — показал рыбак на причал. — Как луна взойдет, так и отчалим. Только морды и копыта коровам тряпками обвяжите, чтоб не мычали и днище не долбили!
* * *
Смеркалось. Небо и вода постепенно перецветали из золота в пурпур, а тот в глубокую темную синь.
— Проклятое комарье! — Жар так хлопнул себя по щеке, что голова мотнулась. Комар, зараза, успел вспорхнуть мигом раньше. — Даже гнус у этих саврян вдвое паскудней нашего!
— Мы ж еще не переправились, — удивленно возразила Рыска, тоже искусанная с ног до головы. Мошкары у реки расплодилось столько, что берег казался затянутым дымкой. Не вся она жаждала кровушки, но даже безобидная мелочь доставляла кучу неудобств: лезла в глаза и рот, укропной крошкой сыпалась в котелок — девушка сначала вылавливала ее ложкой, потом сдалась. Наваристей будет.
— Ну и что? Видать, долетают. У-у-у, чешется как! Чисто змея ужалила. — Вор принялся ожесточенно скрестись, разрисовывая кожу красными полосами.
— Отсосать яд? — иронично предложил Альк, останавливаясь и переводя дыхание. В ожидании ужина саврянин разминался с мечами. Босиком и без рубашки — выстиранные в реке вещи сохли на рогатинах у костра. Клинки порхали так быстро и четко, что комары на белокосого сесть не успевали — рубились на подлете. Доставалось как будто даже тени саврянина, рассыпающейся в клочья и снова собирающейся после его атак.
Рыска заворожено наблюдала за действом. Лицо у Алька было сосредоточенно-застывшее, работало только тело — и как! Смотрела бы и смотрела, спохватываясь, когда на кипящей каше начинали лопаться пузыри, обжигая брызгами застывшую руку с ложкой.
148 
