Особенно,... 
143 
— Ты так говоришь, будто все уже решено, — сказала Лина. — Пойдем, чай остынет. Я не могу тебе дать ответ и сейчас.
— Почему?
— Выходит так, — произнесла Лина, нахмурившись, — что я одним своим согласием, одним движением перечеркиваю свою почти десятилетнюю жизнь. Из-за чего? Из-за того, что ты предлагаешь нам безбедное существование?
— Тебе выбирать, Лина, — пожал плечами адвокат. — Что плохого в моем предложении? Я повторяю: ты свободна распорядиться своей жизнью, как тебе заблагорассудится, но мальчика я тебе не отдам.
— Не говори так!..
В комнату заглянул Иван.
— Извините, Лилечка требует вас, дядя Митя. Мама, я помогу, не трогай эти кресла.
Дмитрий Константинович, прихватив пуф, ушел к тетушке, а Лина с мальчиком быстро расставили мебель по местам и постелили простыни на диване.
— Ты будешь чай? — спросила она.
— Нет, — ответил мальчик, — я немного почитаю Лилии Михайловне перед сном и лягу. Тебя подождать?
— Да.
Она проводила его взглядом и пошла на кухню, где адвокат сидел в одиночестве. Был он молчалив и к прерванному разговору не возвращался.
— Митя, — сказала Лина, — ты можешь обещать мне выполнить мою просьбу?
— Конечно. — — Не рассказывай ничего Ивану без меня.
— Обещаю.
— Я позвоню, и мы окончательно решим, что делать дальше.
— Хорошо. Налей мне покрепче, пожалуйста, а я сейчас принесу тебе письмо Манечки.
— Она писала тебе?
— Это было единственное письмо, которое Мария Владимировна отправила перед поездкой к тебе. В нем она сообщила о рождении твоего сына… Как вы с ней ладили?
— Мама мне очень помогла. Она все-таки уехала оттуда к Оксане, уговорив меня отпустить ее с ребенком. Теперь я понимаю, что она во многом была права.
Спасибо, что ты позаботился о нас тогда.
Адвокат махнул рукой. Немного погодя он возвратился, неся конверт, а Лина придвинула ему чашку.
— Я пойду, — сказал он, — допью у себя в кабинете. Мы завтра рано встаем. Иван сам покормится?
— Конечно, он привык…
— Тогда спокойной ночи. — Адвокат подошел к Лине и, как много лет назад, когда он изредка отвозил ее домой после вечеров у Альбины, обнял и поцеловал в щеку.
Она устало усмехнулась.
— Ты постучи мне, — сказала она.
Оставшись одна, Лина медленно развернула листки бумаги в линейку, исписанные знакомым, каллиграфически правильным почерком Манечки. Ей не нужно было ехать на Парковую — она помнила ее каждую секунду. Она помнила даже, где лежала тетрадка, из которой Манечка надергала эти листки. Тетрадка находилась в тумбочке, на которой стоял их телевизор, и была в мышино-серой обложке с пятном от опрокинутой бутылочки с ярко-красным лаком, которым пятнадцатилетняя Лина красила ногти, одновременно глядя на экран.
Она дважды прочла письмо и выкурила последнюю за этот длинный день сигарету. В доме было тихо, и, чтобы не нарушать тишину, Лина, не заходя в ванную, прошла в своем нарядном платье прямо в гостиную, где горел настенный светильник и спал мальчик.
Сейчас она совершенно не чувствовала усталости. Лина присела на край мягкого дивана и посмотрела на сына. Он спал, ровно дыша, голый по пояс, и розоватый свет золотил его растрепанную макушку. У него были длинные пальцы и аккуратно подстриженные ногти, а на тыльной стороне ладони розовела свежая царапина. Другая рука лежала ее подушке.
Лина взглянула на сумку с вещами, перевела взгляд на стул — там висела ее ночная сорочка в цветочек, а рядом в кресле, лежали вещи мальчика — потертые джинсы, свернутые вчетверо, футболка, носовой платок. Его дорожные шахматы находились на столе. Лина погасила свет, не раздеваясь, легла рядом с сыном — и ненадолго провалилась в сон, до осторожного утреннего стука Дмитрия Константиновича в полуприкрытую дверь гостиной.
* * *
Лина вошла в свою харьковскую квартиру около одиннадцати утра. Коробова не было, однако следы его пребывания в доме отчетливо свидетельствовали, что он жив и здоров. Даже чересчур отчетливо — в ванной Лина обнаружила скомканное полотенце, брошенное в спешке в раковину, и там же бритвенные принадлежности.
Чемодан находился в шкафу, спортивная обувь была, как обычно, задвинута под кушетку в его комнате, однако ни парадного костюма, ни денег, оставленных перед отъездом Линой, ни пижонского кейса Алексея не было видно.
Вчера Лина Коробову не дозвонилась. День промелькнул мгновенно, адвокат после обеда уехал, а сам обед затянулся надолго по причине гостей Лилии Михайловны, все сплошь смешливых старушек, которым так понравились харьковская гостья и мальчик, что Дмитрий Константинович, виновато шепнув ей в прихожей:
143 
