Особенно,... 
72 
Ущелье постепенно расширялось, превращаясь в большую котловину; ее дно радовало глаз зеленью луговой травы. Узкая канава соединяла бухту и цепочку неглубоких прудов, отделенных друг от друга земляными насыпями. Их назначение Тихону стало понятно только тогда, когда он, приблизившись почти вплотную, увидел несколько конусообразных светло-серых куч: это были пруды-отстойники для добычи морской соли. Видимо, соль, которую у тавров охотно и в большом количестве покупали скифы, будины и гелоны, и служила основным источником доходов этого племени напеев (не считая, конечно, пиратского промысла). В дальнем конце котловины, у зарослей можжевельника и кизила, аккуратными прямоугольниками желтели дозревающие хлебные поля – пшеница и ячмень. Между ними возвышались на темно-бурых лоскутах голой земли кучи сухих стеблей гороха и чечевицы. Выше кустарников, у подножия гор, кудрявились дубовые рощи, за ними угадывались копьевидные вершины ясеней. Кое-где на склонах зеленели островки лип; шершавый вяз настойчиво наступал на заросли могучего бука, а те, не выдержав натиска, вскарабкались повыше, почти к горным вершинам. Небольшое стадо коз паслось на берегах прудов- отстойников – видимо, основная масса домашних животных была угнана в нагорья, на сезонный откорм, а эти были оставлены для текущих нужд.
Тихон не стал задерживаться в поселении – он торопился встретиться с басилевсом Окитом.
Сытно отобедав и получив надлежащую охрану и проводника, он в тот же день покинул вождя племени напеев, на всякий случай утешив его коротким прощальным тостом – в нем выразил ему свою признательность за оказанный прием и пообещал замолвить за него слово перед басилевсом.
Успокоенный и обрадованный заверениями Тихона в добрых намерениях по отношению к его особе, вождь племени проводил переводчика к началу горной тропы и на прощание всучил ему священный оберег – крохотную резную фигурку Девы из белого мрамора.
Тайные горные тропы тавров оказались на поверку значительно труднее, чем предполагал Тихон. Не раз и не два, обливаясь холодным потом, переводчик царя Фарнака, отвыкший за годы службы при дворе от больших физических усилий, чудом удерживался на крохотном скальном выступе.
Только быстрые и выносливые воины-напеи, которые, едва не танцуя, небрежно и легко ступали по коварным скалам, да горные козлы могли пройти по этим тропам. Рискуя жизнью, напеи почти на плечах тащили через перевалы, пожалуй, впервые изведавшего страх Тихона: наказ вождя племени доставить гостя тавров невредимым к басилевсу Окиту был для них большой честью, ценившейся выше жизни. Несколько раз им на пути попадались сторожевые дозоры горных тавров из племени арихов. Молчаливые и суровые, одетые в козьи шкуры, они тут же кланялись Тихону и предлагали свои услуги, завидев перстень-оберег басилевса Окита. Однажды Тихону пришлось заночевать со своими спутниками в небольшом горном селении, где жилищами таврам служили сухие просторные пещеры. В честь высокого гостя тавры устроили пиршество и жертвоприношения богам гор и Деве, а после ужина, при свете костров, обнаженные до пояса воины селения под звуки рожков долго плясали ритуальные танцы.
Последний переход к столице басилевса тавров был уже значительно легче. Широкая тропа петляла, в основном, по пологим склонам гор, среди деревьев и кустарника. Только в одном месте Тихону снова пришлось туго – когда переходили по толстому бревну через глубокое ущелье.
О прибытии Тихона басилевс уже знал – сторожевая служба Окита была на высоте. Сам повелитель тавров вышел навстречу дорогому гостю и после недлинных приветственных речей пригласил переводчика на весьма скромное пиршество. Тихон в душе посмеивался, разгадав хитрые намерения басилевса представить себя едва не нищим по сравнению со скифами и двором царя Фарнака, чтобы разжалобить влиятельного соотечественника и с большей легкостью склонить его на свою сторону в предстоящих переговорах – как видно, умудренный службой на дипломатическом поприще переводчик не ошибся в предположениях.
Обмениваясь тостами, басилевс и Тихон внимательно приглядывались друг к другу, старательно маскируя свои чувства и намерения под видом беспечности и дружелюбия. Высокий, черноволосый, подвижный повелитель тавров раскатисто хохотал каждой удачной шутке приближенных и Тихона, не забывая при этом осушить очередной кубок вина вместе с гостем. Красное водянистое вино было явно не из лучших, как отметил про себя Тихон, видимо, ольвийского производства – дешевое и кислое, отдающее терпкой горечью. Здесь чувство меры изменило хитроумному басилевсу: уж кто- кто, а Тихон хорошо знал, что повелители тавров могли отказать себе в дорогих украшениях и одеждах, но только не в хорошем заморском вине, что и подтвердилось в поселении вождя племени напеев на берегу моря.
72 
