26 
— Я удивился, когда почувствовал, что ты все еще здесь, — произнес Калона, не давая сыну разрешения подняться. — Почему ты не последовал за мной в Италию?
Не поднимая головы, Рефаим ответил:
— Я был тяжело ранен. Только недавно оправился и решил, что будет благоразумно подождать тебя здесь.
— Ранен? Ах да, я припоминаю. Кажется, в тебя выстрелили, и ты упал на землю. Можешь встать, Рефаим.
— Благодарю, отец. — Встав, пересмешник взглянул на отца и беззвучно обрадовался тому, что на его птичьем лице не могут отразиться никакие чувства.
Калона выглядел ужасно. Его бронзовая кожа приобрела нездоровый землистый оттенок. Прекрасные янтарные глаза запали, под ними залегли глубокие тени. Он даже похудел.
— Ты здоров, отец?
— Разумеется, здоров, я же бессмертный! — фыркнул крылатый воин. Потом вздохнул и устало провел ладонью по лицу. — Она держала меня под землей. Я был ранен, а она заточила меня и сковала силой стихии, которая не позволяла мне исцелиться до освобождения. С тех пор я еще не полностью восстановил силы.
— Значит, тебя заточила Неферет? — осторожно уточнил Рефаим, стараясь не выдать голосом своего волнения.
— Да. Но она не смогла бы сделать этого, если бы Зои Редберд не ослабила мой дух, — горько вздохнул Калона.
— Тем не менее, Зои осталась жива, — все так же бесстрастно заметил Рефаим.
— Жива! — взревел Калона, вскакивая и надвигаясь на сына, так что тот попятился.
Но гнев бессмертного улегся так же быстро, как вскипел, и Калона снова устало уронил голову. Потом он испустил тяжелый вздох и медленно произнес:
— Да, Зои жива, но я уверен, что после путешествия в Потусторонний мир она уже никогда не будет прежней. — Он посмотрел в ночную тьму. — Каждый, кто попадает в царство Никс, меняется навсегда.
— Никс позволила тебе войти в Потусторонний мир? — не удержался от вопроса Рефаим.
Он уже приготовился снести новую вспышку отцовского гнева, но голос Калоны прозвучал неожиданно задумчиво и тихо, почти нежно.
— Да. Я видел ее. Один раз. Очень недолго. Только благодаря вмешательству Богини этот проклятый небом Старк все еще ходит по земле.
— Старк вошел в Потусторонний мир следом за Зои и вернулся живым?
— Вот именно. Он жив, вопреки всему, — буркнул Калона, безотчетно потирая грудь в области сердца. — Сдается мне, он должен благодарить быков за свое чудесное спасение!
— Черного и белого быка? Свет и Тьму? Горечь страха подкатила к горлу Рефаима, когда он вспомнил склизкую светлую шкуру белого быка, вечное зло, глядящее из его глаз, и ослепляющую боль, которую он причинил пересмешнику.
— А что? — спросил Калона, впиваясь подозрительным взглядом в лицо сына. — Почему ты встрепенулся?
— Они показались здесь, в Талсе. Всего неделю назад.
— Что могло привести их сюда?
Рефаим помедлил с ответом. Сердце болезненно забилось у него в груди. Что он может рассказать? Как много может признать?
— Отвечай, Рефаим!
— Это все Красная. Молодая Верховная жрица. Она пробудила быков и вызвала их. Белый бык рассказал ей, как Старк может найти дорогу в Потусторонний мир.
— Как ты узнал об этом, сын мой? — Голос Калоны был как сама смерть.
— Я видел часть ее ритуала. Я был так тяжело ранен, что уже не верил в выздоровление, не думал, что когда-нибудь смогу снова подняться в небо. Но белый бык, явившись на зов Красной, дал мне силы и втянул в магический круг. Вот почему я видел весь ритуал и слышал, как Красная получила сведения от быка.
— Ты исцелился, но не схватил Красную? Не помешал ей вернуться в Дом Ночи и передать послание для Старка?
— Я не мог ее остановить. Следом за белым явился черный бык, Свет прогнал Тьму и защитил Красную, — честно ответил Рефаим. — Я остался здесь до окончательного выздоровления, а когда почувствовал, что ты вернулся в мир, решил ждать тебя.
Калона молча смотрел на сына, но Рефаим твердо выдержал его взгляд.
Наконец Калона медленно кивнул.
— Ты поступил правильно, сын мой. Хорошо, что ты дождался меня в Талсе. Здесь у меня осталось очень много незаконченных дел. Очень скоро этот Дом Ночи будет принадлежать Тси-Сги-ли.
— Неферет тоже вернулась сюда? Разве Высший совет не задержал ее?
Калона запрокинул голову и расхохотался.
— В Высшем совете заседают наивные дуры! Умница Тси-Сги-ли обвинила меня во всех недавних бедах, приговорила к бичеванию и прогнала со своих глаз. И Совет полностью удовлетворился!
26 
