45 
— Кровь! — прошипел замогильный голос из кустов позади беседки. Что вам сказать об этом голосе? Он мог бы принадлежать Стиви Рей, если бы она насмерть простудилась и при этом окончательно съехала с катушек. Точнее не скажешь.
Я вздохнула и направилась за беседку, зорко всматриваясь в густую (но идеально подстриженную) листву.
— Стиви Рей?
В листве полыхнули два красных глаза, а потом нежить выскочила из кустов и кинулась ко мне.
— Давай кровь!
Великая Богиня, кажется, она совершенно спятила! В ее повадках явно появилось что-то звериное… Я торопливо сняла с плеча рюкзак, вытащила пакет с кровью и протянула Стиви Рей.
— Подожди, я захватила ножницы, сейчас мы его…
Ножницы! Три ха-ха четыре раза. С мерзейшим рычанием Стиви Рей вспорола зубами (нет, мне очень жаль, но все-таки клыками) уголок пакета, запрокинула голову и высосала всю кровь, до капельки. Потом, пыхтя и отдуваясь, будто только что пробежала кросс, уставилась на меня.
— Ну чё, ништячно?
Я улыбнулась и сделала вид, будто ни капельки не напугана.
— Моя бабушка всегда говорит, что правильная речь и хорошие манеры украшают любого человека. Так что, будь добра, прекрати «чёкать» и не забывай волшебные слова «спасибо» и «пожалуйста».
— Мне надо еще крови.
— Я принесла тебе еще четыре пакета. Оставила их в холодильнике, в том месте, где ты теперь будешь жить. Хочешь переодеться прямо сейчас или потерпишь немного и сначала вымоешься? Это совсем недалеко, через пару домов отсюда.
— Мы так не договаривались! Отдавай мою одежду и кровь, быстро!
Глаза ее уже не были такими красными, но она все равно выглядела злобной и чокнутой. И еще мне показалось, будто с прошлой ночи она стала еще худее и изможденнее. Что же мне с ней делать? Я набрала в грудь побольше воздуха и сказала:
— Это нужно прекратить, Стиви Рей.
— Это? — взвилась она, оскалив клыки. — Это теперь никуда не денется и никогда не прекратится. И я тоже не изменюсь! — Она ткнула пальцем в почти скрывшийся под слоем грязи силуэт полумесяца у себя на лбу. — Он никогда уже не станет синим, и я навсегда останусь мертвой.
Я молча смотрела на тонкий силуэт ее татуировки. Показалось мне, или он, в самом деле, слегка побледнел? Нет, определенно полумесяц на лбу у Стиви Рей стал гораздо менее заметен. Вот это был уже по-настоящему дурной признак. Земля медленно начала уходить у меня из-под ног.
— Ты не мертвая, — вот и все, что мне удалось сказать ей.
— Зато чувствую себя — дохлее некуда.
— Ну да, именно так ты и выглядишь. Послушай, что я тебе скажу, Стиви Рей. Я всегда чувствую себя куском дерьма, если дерьмово выгляжу. Может, отчасти, дело в этом? — Я залезла в рюкзак и вытащила оттуда ее дурацкие ковбойские сапоги. — Смотри, что я тебе принесла!
— Хорошая обувь не может спасти мир! — глухо ответила Стиви Рей, но я узнала в ее голосе едва заметный след былой горячности. Мне ли не помнить, сколько раз они с Близняшками спорили по этому вопросу до хрипоты!
— Близняшки никогда бы с тобой не согласились.
Знакомые нотки полностью исчезли из ее голоса, теперь Стиви Рей снова заговорила холодно и безжизненно.
— Что бы они сказали, если бы увидели меня сейчас?
Я твердо взглянула в ее красные глаза.
— То же, что и я — тебе нужно вымыться и следить за своими манерами. Но все равно, Близняшки были бы до смерти рады, что ты жива. Знаешь, как они по тебе скучают?
— Я не жива. Когда же ты это поймешь, Зои?
— Стиви Рей, как я могу это понять, если ты ходишь и говоришь? Мне кажется, ты совсем не умерла — просто превратилась. Но это не то Превращение, через которое проходим все мы, чтобы стать взрослыми вампирами. С тобой творится какое-то другое Превращение, гораздо более страшное и тяжелое, чем наше. Вот почему ты так мучаешься. Прошу тебя, позволь мне помочь тебе? Ну хотя бы попробуй поверить, что все еще может кончиться хорошо, а?
— Ты-то откуда знаешь? — буркнула она.
Я ответила ей то, что подсказывало мне сердце, и, судя по лицу Стиви Рей, мне удалось найти самые правильные слова.
— Я верю, что с тобой все будет хорошо, потому что Никс тебя любит, и послала тебе эти испытания не случайно.
Красные глаза Стиви Рей вспыхнули надеждой, и у меня горестно сжалось сердце. Имела ли я право вселять в нее эту веру?
— Ты, правда, веришь, что Никс меня не покинула?
Вот в этом я была точно уверена.
45 
