Лёгкий, ненавязчивый романчик 
58 
– Три-четыре часа, князь, не более того, – заверил неприметный. – Есть отработанные способы в кратчайшие сроки, не вызывая подозрений, собрать приблизительные сведения…
– Займитесь этим немедленно, – распорядился Сабинин. – Не беспокойтесь, господин Глоац не обидится – мы договаривались с ним, что при необходимости я могу давать поручения непосредственно кому-то из вас…
Он кивнул неприметному, прошел немного по улице и опустился на скамейку, откуда великолепно просматривался вход в «Савой». Потерять этого Лобришона, если тот, выйдя, возьмет извозчика, Сабинин не боялся: на площади перед «Савоем» прохлаждались с полдюжины экипажей, как возле любого респектабельного отеля.
Респектабельного, да… Вот только неизвестный Лобришон отчего-то довел респектабельность и этикет до абсурда. В конце-то концов, нынешние правила этикета не настолько строги, чтобы гость, придя в фешенебельный отель, непременно давал о себе знать с помощью переданной через портье визитной карточки. Мог преспокойно подняться по лестнице без подобных церемоний, постучать в номер, не нарушая этим приличий, не компрометируя даму… Одно из двух: либо он настолько уж консервативен, старомодно галантен на манер современников наполеоновских войн, либо…
Либо он хочет, чтобы свидетели его визита – тот же портье или кто-то еще – утвердились в мнении, что к даме из тридцать второго номера приходил именно мсье Лобришон, именно адвокат, именно из Льежа. А это, в свою очередь, позволяет питать определенные подозрения…
Так, вот он! Степенно спустившийся по ступенькам господин полностью отвечал описанию частного сыщика: пожилой, вальяжный, опирается на трость с рукоятью в виде серебряной конской головы, розетка в петлице визитки… это бельгийский орден, вне всяких сомнений! Орден Леопольда Второго, синяя ленточка с продольной черной полоской…
Неторопливо перейдя улицу, Сабинин с чрезвычайно деловым видом направился к входу в «Савой». Сейчас на нем вместо котелка была мягкая шляпа, а на носу красовалось пенсне с простыми стеклами – не бог весть какой маскарад, но все же несколько меняет внешность, настолько, что при беглом взгляде тебя не сразу и опознают, особенно если до этого видели исключительно в котелке и без каких бы то ни было оптических стекол на носу. Нельзя исключать, что седой monsieur décoré знает его в лицо…
Он рассчитал все точно: с занятым видом прошел в двух шагах от седого как раз в тот миг, когда незнакомец говорил извозчику:
– «Гранд-отель»…
У самого входа Сабинин словно в задумчивости умерил шаг, неспешно достал часы, долго открывал крышку… Лишь убедившись, что экипаж седого отъехал и никто за ним не последовал, развернулся, подошел к ближайшему извозчику, уселся.
– В «Гранд-отель», и побыстрее! Плачу вдвойне!
На место он прибыл минутами пятью ранее Лобришона – в чем, пожалуй, переусердствовал. Хорошо еще, что неподалеку оказалось одно из многочисленных кафе, где он успел выпить у стойки еще чашку крепкого кофе, прежде чем к отелю подкатил экипаж с господином из Льежа.
Положив на стойку монету, Сабинин пересек улицу и вошел в вестибюль как раз в тот самый момент, когда господин из Льежа, получив у портье ключ с темной деревянной грушей, направился к лестнице на второй этаж.
Остановился у лакированной стойки прямо напротив портье и, не давая тому опомниться, напористо, развязно произнес:
– Черт побери, вот уж кого не ожидал здесь увидеть! – и кивнул в сторону скрывавшегося за поворотом лестничного марша Лобришона. – Это ведь старина Лобришон, адвокат!
Он говорил по-французски, и портье, щеголявший в густых бакенбардах а-ля Франц-Иосиф, ответил на том же языке:
– Боюсь, вы ошиблись, мсье.
– Да быть такого не может! – воскликнул Сабинин. – Это вылитый Лобришон, мне ли его не знать!
– Вы все же ошибаетесь, мсье, – сказал портье. – Господин из восемнадцатого номера – майор Хаддок из Лондона. Майор у нас останавливается второй раз в этом месяце, так что я никак не могу перепутать.
– Надо же, а мне показалось, что это вылитый Шарль Лобришон, – обескураженно поведал Сабинин. – До чего похож…
Следовало поторопиться: судя по физиономии вышколенного портье, тот вот-вот должен был прийти к вполне естественной в этой ситуации мысли: «А собственно, что нужно этому типу в пенсне? Что это он тут толчется и выспрашивает?»
Спеша придать мыслям привратника другое направление, Сабинин небрежно, спокойно произнес:
58 
