34 
— Аркаша, мне и спать-то жутко… — промолвила она.
— Не бойся, не полезет…
— Я не о том. Сны эти поганые переносить не в состоянии…
— А что со снами? — спросил поручик серьезно. Лиза тяжко вздохнула:
— Каждую ночь одно и то же. Снова я в той непонятной пещере, и этот, черный, страшный, до утра пристает со своими бесстыдствами… Разговоры ведет долгие, тягучие, не помню ни слова, но меня будто в бочке с патокой помаленьку топят… И говорит, и говорит… — она вскинула испуганные глаза: — Аркаша, я слабну! Я от этих бесконечных разговоров, от его нескончаемых приставаний словно бы себя теряю, сопротивляюсь все слабее, рук не могу поднять… Боюсь, что он в конце концов… — она замолчала и даже, показалось, тихонечко всхлипнула.
Собственное бессилие приводило поручика в ярость — но чем и как он мог этому наваждению помешать?!
— Попробуй молитву читать перед сном, что ли…
— Пробовала уже, — сказала Лиза грустно. — И «Отче наш», и «Расточатся врази его». Не помогает. Только глаза закрою, снова пещера и этот… Аркаша, это ведь не мои сны… Это постороннее наваждение. Никогда так не бывало, чтобы кошмар продолжался из ночи в ночь, один и тот же. Это оно, я чувствую… Действительно, черт какой-то…
— А чему нас в церкви учат? — сказал поручик столь же серьезно. — Что человеку верующему никакая нечисть повредить не в состоянии. Лизанька, ты, главное, духом не падай. Это все не взаправду, это наваждение, сама ты тут никак ни при чем…
— Я знаю. Только сил уже нет. Сейчас усну, и опять начнется — лапы на меня кладет, разговорами топит… Пыталась не спать, да не получается…
Кровь стучала ему в виски от бессильной ярости…
Глава VI
ГЕНЕРАЛЬНАЯ БАТАЛИЯ
Под сводами пещеры кипело многолюдство. Хотя, наверное, и не годилось употреблять слово «люди» применительно к этим существам. Не менее дюжины корявых созданий кружили в разнузданной пляске — с человека ростом, остроухие, покрытые бурой клочковатой шерстью, разве что на лицах она была покороче, не столь буйная. Они водили хоровод, ухая и притопывая, под странную неприятную музыку, скрипучую, визгливую, булькающую, лившуюся неизвестно откуда.
В центре хоровода стояли две женщины. Второй оказалась попадья Дарья Петровна, нимало не напоминавшая знакомую поручику кроткую смиренницу с большей частью опущенными глазами. Совсем молодая, годами пятью старше Лизы, повыше и богаче телом, нагая, как и Лиза, она так же кружилась, плавно взмахивая полными руками, отвечая улыбочкой на каждое нахальство косматых, то и дело бесцеремонно хватавших и похлопывавших и ее, и Лизу.
Черный наблюдал за плясками, сидя в том самом высоком каменном кресле, откинувшись на спинку, положив руки на затейливые подлокотники. Впрочем, черным он уже и не был — все его могучее тело покрывали золотистые пятна, среди которых черное виднелось лишь тоненькими прожилками.
Как обычно, поручик не мог ни пошевелиться, ни сделать шаг вперед, стоял и смотрел, испытывая уже привычное отвращение ко всему на свете, в том числе и к себе за свое бессилие. Обозначилась еще одна тягостная подробность: морды косматых словно бы текли, как неторопливая вода, менялись, из-под заросшей курчавой щетиной хари того или другого вдруг явственно, четко проглядывало на несколько мгновений простоватое лицо штабс-капитана Позина, лицо Самолетова, брюзгливая физиономия Панкрашина, хмельная улыбка Четыркина, и даже отец Прокопий на миг проглядывал из-под мохнатой личины…
Разбившись на две кучки, косматые окружили женщин, нетерпеливо хватая, мешая друг другу, потянули вниз, и те послушно опустились на камень. Темные лапы на белых телах, полуприкрытые глаза, блудливые гримасы, первые стоны…
Золотой поднял руку, сделал какое-то движение ладонью, и поручик, ощутив некоторую свободу, зашагал К креслу нескладной походкой механической игрушки.
Остановившись шагах в двух, вновь впал в оцепенение. В который раз произносил про себя «Отче наш», но пользы не получалось ни малейшей, все так и оставалось: пещеры, гнусная возня, стоны и оханье…
— Какие они беспутные… — кривясь в улыбке, проговорил сидевший в кресле. — Тебе нравится? Вижу, что не нравится… И знаешь почему? Потому что ты тут один неправильный, червячок. Все остальные вполне довольны своей участью и своим предназначением. Надо же как-то это исправить, верно? Чтобы тебе не было скучно и одиноко?
34 
