32 
Да, ручаться можно, такой штуки еще никто в Охранном отделении не откалывал за все время его существования. Ну, а что прикажете делать, если не было иного выхода?
Правда, придется изрядно поломать голову, чтобы придумать для начальства ту самую «преподнесенную капитану убедительную выдумку» – но это уже дело десятое и особых трудностей не сулит, еще будет время, несколько дней придется провести в море, пересекая Атлантику в обратном направлении, а потом еще ехать поездом чуть ли не через всю Европу. В таких условиях можно сочинить не просто убедительное объяснение, а целый авантюрный роман немаленького объема…
Одно-единственное обстоятельство способно загубить весь план – промедление. Если чертовы англичане заволокитят дело (бюрократия – бич не одной лишь Российской империи) если должные инструкции капитану все же последуют, но безнадежно опоздают… Менее чем через сутки к нему прилипнет этот заокеанский краснобай и прохвост, адвокат Лоренс со всей своей честной компанией, и компания эта, без сомнений, может оказаться по-настоящему опасна, ибо в средствах стесняться не привыкла. Нужно, пожалуй что, придумать и план действий на случай, если британская бюрократическая машина так и не успеет сработать…
– Джонни, мальчик мой, вот вы где!
Бестужев встрепенулся, поднял голову. К нему приближалась леди Холдершот в сопровождении своей всегдашней свиты – Бедная Родственница и Господин Маг. Вот только им на сей раз сопутствовала другая пара, самозваный «полковник» по-прежнему неизвестного для Бестужева происхождения и обольщенная им перезревшая провинциальная дева. Причем совершенно ясно становилось, что они, пользуясь морскими терминами, уже пребывают в составе эскадры, возглавляемой линейным крейсером «Миледи Холдершот», что было для Бестужева чуточку неожиданно.
– У вас был чрезвычайно задумчивый и серьезный вид…
– Задумался о делах, – сказал Бестужев чистую правду.
На некотором отдалении он увидел персону, которую и ожидал – странный юнец, неумелый преследователь. Потоптавшись, он отпрянул к борту и крайне неуклюже притворился, будто с превеликим интересом рассматривает зачехленную спасательную шлюпку, словно это некое неведомое чудо морское.
– Отрешитесь от них хотя бы на время плавания, – приказным тоном распорядилась миледи. – Познакомьтесь: полковник Капсков из России…
– Мы, собственно, уже знакомы с господином Фихте, – сообщил мнимый гвардионец, улыбаясь самым доброжелательным образом.
– Вот и прекрасно. Господин Фихте – мисс Роуз Кавердейл, невеста господина полковника.
«Интересно, – подумал Бестужев, склоняясь к ручке означенной мисс. – Миледи не проявляет особого расположения к военным, о „полковнике“ отзывалась скорее насмешливо – следовательно, он сам ухитрился ей навязать свое общество, на что подобные субъекты большие мастера. Ну что же, обычные привычки этаких вот мошенников, стремящихся обрасти немаленьким числом великосветских знакомых…»
– Пойдемте, Джонни, – решительно сказала миледи. – Мы все готовы, искали только вас. Вы ведь проявили самый горячий интерес…
– К чему?
– Вот так-так! – воскликнула леди Холдершот. – Вы что, уже забыли? Господин Тинглапалассар считает, что сегодня идеальный день для общения с духами великих.
– Ах да, я и запамятовал… – покаянно сказал Бестужев. – Пойдемте, конечно, это должно быть очень интересно и познавательно…
Он готов был сейчас заниматься и не такой чепухой, лишь бы не проводить наедине с собой долгие часы тревожного ожидания.
Глава седьмая
Его корсиканское величество
Окна в салоне были тщательно зашторены, за исключением одного. Остановившись возле него и нетерпеливо теребя спускавшуюся тяжелыми складками штору, господин маг хорошо поставленным голосом возвестил:
– Прошу вас, садитесь, дамы и господа. Рекомендую заранее изгнать все посторонние мысли, особенно скептические – как показала многолетняя практика, скепсис и легкомыслие отрицательно влияют на отзывчивость гостей. Наши гости – порождение крайне тонкого духовного плана, они весьма чувствительны к отрицательным эманациям мысли…
«Два мошенника в столь невеликом помещении – это уже чересчур, – подумал Бестужев, усаживаясь по левую руку от миледи. Даже не скажешь сразу, который из них хуже – брачный аферист или теософический шарлатан, обоих хотелось поручить душевной опеке даже не пристава Мигули, а простого сельского урядника, отроду не читавшего книг вообще, зато, как показывает житейский опыт, сохранившего нешуточное здравомыслие…»
32 
