52 
Я побежал, сбросив куртку и сапоги. Шерстяные носки, тут же размокшие, недолго защищали мои ступни от острых камней, но я не замечал боли. Меня беспокоило другое: дождь, бывший в эту ночь моим союзником, прекратился, и сквозь просветы в тучах все чаще проглядывала луна. В таких условиях легко себя раньше времени обнаружить.
К счастью, Ингус своевременно дал мне понять, что нарушители где-то рядом. Я перешел на шаг и вскоре остановился, услышав за кустами негромкий — так что и слов не разобрать — разговор.
Вот мы и настигли их. Но это еще не все. Далеко не все. Самое трудное впереди. Как же я буду их задерживать? Нападать во время привала — дело безнадежное, они сейчас настороже и так сгруппированы, что способны оказать серьезное сопротивление. Пусть отдохнут, уверуют, что прорыв через границу прошел гладко, и в благодушном настроении продолжают путь. А мы следом пойдем и в подходящем месте, когда луна за облаками спрячется, попытаемся что-нибудь предпринять.
Падь постепенно сужалась. Это означало, что мы приближаемся к вполне подходящему, совершенно открытому месту. Вот только луна, как назло, светит и светит. Кусты и деревья встречаются все реже и реже, мне уже перебежками передвигаться приходится, а она все не скроется никак. Я даже умолять ее начал. А что еще оставалось делать? При лунном свете мне пришлось бы выжидать, пока нарушители минуют открытый участок, а потом настигать их, беспокоясь, не подведет ли вновь небесное светило.
Природа (или судьба?) смилостивилась над нами. Большая, плотная туча закрыла луну. Закрыла надолго. И тут уже я не терял времени. План действий был у меня разработан. Спустив с поводка Ингуса, вместе с ним бросился вперед.
— Стой! Руки вверх! — закричал и тут же принялся отдавать «приказы»: — Загайнов, заходи справа! Козлов, Лаврентьев, слева окружай. Остальные — перед! Ингус, фас!
Ох, какая тут среди бандитов поднялась паника! Послышался душераздирающий вопль Главаря, которого Ингус схватил за ногу. Лазутчик тут же поднял руки вверх, а Ингус, действуя быстро и точно, успел перекусать едва ли не всю группу, вырвал у старика трость… Крики бандитов подхватило эхо. Такой поднялся шум, словно целая рота затеяла перекличку. Нарушители, вышло, сами себя убедили в том, что окружены. На такой эффект я, признаться, и не рассчитывал. Но да не растерялся. Приказал задержанным поднять руки, а сам присел, чтобы на фоне неба лучше видеть их всех. Озираясь растерянно, они покорно подняли руки.
— Загайнов, Козлов, Лаврентьев, — громко перечислял я фамилии, — всех держать под прицелом!
Выхватив из деревянной кобуры маузер, вышел к банде и приказал:
— Бросай оружие, вон в те кусты, быстро! И все, что в руках!
В кусты полетели револьверы и ножи, фонари, а также банки — как потом выяснилось, с опиумом.
Все ли выбросили? Вот Главарь едва заметным движением опустил руку в карман и так стоял, пристально глядя на меня. «Сейчас выстрелит!» — подумал я. И в этот момент на Главаря набросился Ингус, сбил с ног, вцепился клыками ему в запястье. Я достал из кармана поверженного бандита пистолет и быстро начал обыскивать остальных. Подумал: «Сейчас опомнятся», — и тут же пронзительно, истерично закричал старик:
— Обманывают!
В ту же секунду его повалил Ингус.
— Взвод, окружай! — командовал я. — При попытке к бегству стрелять без предупреждения. А вам, бандиты, строиться попарно. Козлов и Загайнов — замыкающие конвоя!
И веря мне, и не веря, бандиты все же выполнили приказ. После команды «Шагом марш!» побрели, озираясь.
В том, что они скоро разоблачат мою мистификацию с многочисленным конвоем, я не сомневался. Но боялся другого — того, что луна, в это время освещавшая местность, снова скроется за тучами. Разбегутся в разные стороны — гоняйся за ними в потемках. И еще одно весьма неприятное обстоятельство удручало меня: обыскать всех нарушителей я не успел, старик помешал.
Бандиты тоже следили за луной. И готовились к схватке: замедлив шаг, пытались перегруппироваться, до минимума сократить дистанцию. Словом, положение осложнялось. В какой-то момент в сознании промелькнуло: «Стоит ли испытывать судьбу? Не лучше ли прямо сейчас открыть по ним огонь? В живых оставить двух-трех, их и доставить на заставу». Логичный вроде бы ход мыслей. Но мне от них стало не по себе. Устыдился, да так, словно уже совершил что-то предосудительное. Отмел смущавшие меня помыслы, собрал волю.
52 
