Особенно,... 
131 
— Я тоже так подумал, — согласился Нката.
В «Осведомителе», по предъявлении полицейских удостоверений, им с Линли выдали карточки гостей, крепившиеся к одежде, и отправили на одиннадцатый этаж. Когда двери лифта открылись на требуемом этаже, Линли и Нкату встретила седовласая женщина, немного сутулившаяся, словно под тяжестью лет, проведенных над картотечными ящиками, за машинкой и клавиатурой компьютера. Она представилась как мисс Уоллес, доверенный, личный и единоличный секретарь главного редактора «Осведомителя» — мистера Денниса Лаксфорда.
Она попросила полицейских предъявить удостоверения и тщательно их изучила со словами:
— В отношении посетителей лишняя предосторожность не помешает. Соперничество газет. Возможно, вы понимаете, о чем я?
После чего проводила их до кабинета главного редактора. За право перетряхивать грязное белье нации перед всем миром люди явно готовы были перегрызать друг другу глотки. Поэтому наиболее умудренные опытом таблоиды придерживались золотого правила: не верь никому, даже человеку, называющему себя полицейским.
Лаксфорд сидел в своем кабинете за столом совещаний с двумя другими мужчинами, которые, судя по графикам, сводкам, таблицам и макетам газетных полос, отвечали за распространение и рекламу. Когда мисс Уоллес прервала их в первый раз, открыв дверь и сказав: «Прошу прощения, мистер Лаксфорд», последовал резкий ответ главного редактора: «Черт побери, Уоллес, мне казалось, я ясно дал понять, что не хочу, чтобы нам мешали». Голос у него был измученный, и из-за спины секретарши Линли углядел, что и вид у Лаксфорда не намного лучше.
— Они из Скотленд-Ярда, мистер Лаксфорд, — сказала мисс Уоллес.
Реклама и Распространение переглянулись, превратившись при таком повороте событий в воплощенный интерес.
— Остальным займемся позднее, — сказал им Лаксфорд и не встал со своего начальственного места во главе стола, пока они вместе с мисс Уоллес не покинули комнату. И даже тогда, поднявшись, он остался на прежнем месте, резко бросив:
— Не пройдет и минуты, как это разнесется по редакции. Могли бы предварительно позвонить.
— Летучка по вопросам распространения? — спросил Линли. — Какие нынче тиражи?
— Полагаю, вы пришли сюда не тиражи обсуждать.
— Все равно, мне интересно.
— Почему?
— Тираж для газеты — всё, не так ли?
— По-моему, это дураку ясно. Доходы от рекламы зависят от тиража.
— А тираж зависит от качества материалов? Их достоверности, содержания и глубины? — Линли в очередной раз предъявил свое удостоверение и, пока Лаксфорд его изучал, изучал, в свою очередь, Лаксфорда. Мужчина был одет с иголочки, но выглядел отвратительно. Белки глаз покраснели, кожа приобрела землистый оттенок. — Предполагаю, что одна из главных забот любого редактора — тираж его газеты, — сказал Линли. — Вы настойчиво стремились поднять свой, если судить по тому, что я прочел в журнале «Санди таймс». Нет сомнений, что вы бы хотели наращивать его и дальше.
Лаксфорд вернул Линли удостоверение, которое тот убрал в карман. Нката прошелся вдоль стены рядом со столом совещаний, разглядывая взятые в рамку первые страницы наиболее скандальных номеров «Осведомителя».
— К чему вы клоните, инспектор? — спросил Лаксфорд. — Вы видите, я занят. Мы можем перейти к делу?
— Дело — Шарлотта Боуэн.
Лаксфорд молча переводил взгляд с Линли на Нкату и обратно. Он не собирался ничего им выдавать, не узнав, какой информацией они уже располагают.
— Нам известно, что вы отец девочки, — сказал Линли. — Мисс Боуэн подтвердила это вчера вечером.
— Как она? — Лаксфорд взял какой-то график, но смотрел не на него, а на Линли. — Я ей звонил. Она не перезванивает. Я не разговаривал с ней с вечера воскресенья.
— Видимо, она пытается справиться с шоком, — ответил Линли. — Она не думала, что все так обернется.
— Статья была у меня написана, — сказал Лаксфорд. — Если бы Ив дала мне добро, я бы ее напечатал.
— Не сомневаемся, — отозвался Линли. Уловив сухость его тона, Лаксфорд пристально на него посмотрел.
— Зачем вы пришли?
— Поговорить о Беверстоке.
— О Беверстоке? Да что?..
Лаксфорд посмотрел на Нкату, словно ожидая от констебля ответа. Нката лишь выдвинул стул и сел. Достал из кармана блокнот и карандаш и приготовился записывать за Лаксфордом.
— Вы поступили в Беверстокскую школу для мальчиков в возрасте одиннадцати лет, — начал Линли. — И учились там до семнадцати лет. Жили там на полном пансионе.
131 
