40 
— Я знаю много упражнений для тренировки ловкости и сноровки, Томас. Если тебе захочется избавиться от собственной неуклюжести, скажи мне, и я тебя обучу.
Неизвестно, что именно оказало на Томаса воздействие: голос, прикосновение или взгляд Ренальда. Но он тут же перестал хмуриться и смущенно выпалил:
— Нет, милорд. То есть да, милорд…
Де Лисл отвернулся и снова обратился к Клэр:
— Простите, так о чем мы говорили?
Клэр была смущена не менее Томаса и теперь усиленно вспоминала, на чем прервалась их беседа.
— Фелиция с радостью станет вашей женой, милорд.
— А вы нет?
Клэр попробовала проглотить кусок мяса, но в горле у нее все пересохло от волнения. Тогда она прямо спросила Ренальда:
— Разве не пришло время послать за моей тетей, милорд, или отправиться к ней, чтобы выяснить, каково ее решение?
Он неторопливо дожевал мясо, отдал остатки завтрака собакам, вытер руки и поднялся.
— Хорошо. Пойдемте разъясним этот вопрос окончательно.
Они вышли из-за стола, и Клэр услышала за спиной тихий шепот бабушки:
— Несмышленое дитя!
Де Лисл предложил ей руку, и Клэр была вынуждена принять ее. Так они вышли во двор и двинулись по мосту к лагерю. На этот раз у Ренальда не было повода поднимать ее на руки, потому что огромная лужа на мосту высохла, а ее глинистое дно даже успело потрескаться на солнце.
При свете дня лагерь выглядел вовсе не таким зловещим. Люди Ренальда занимались обычными хозяйственными делами: мыли посуду после завтрака, чинили одежду, чистили оружие. И были совсем непохожи на грубых и жестоких солдат. Вход в палатку, где находились тетки Клэр, охранял стражник. Он о чем-то весело болтал с товарищами, но, завидев Ренальда, встал по стойке «смирно».
Де Лисл подвел Клэр к своей палатке, переливавшейся на солнце яркими красками, но ее одолевало беспокойство. Если бы только у нее была возможность хоть на миг остаться одной и собраться с мыслями!
Стражник отступил в сторону, но Ренальд оглянулся на Клэр, прежде чем войти, и спросил так, словно читал ее мысли:
— У вас нет никаких сомнений?
Вместо ответа Клэр решительно отодвинула полог и вошла внутрь:
— Фелиция, Эмис…
Через минуту Ренальд вошел следом за ней, быстро огляделся и тут же вышел.
— Они пропали? Где они? Что случилось? — Клэр поспешила за ним.
— Что случилось — понятно. Ко мне! — На его крик сбежался весь лагерь. — Вы решили, что если мы не в походе, значит, можно распуститься? — Он сорвал с палатки полог. — По-вашему, это крепостная стена? Где женщины?
Ренальд впал в настоящее неистовство, Клэр вся похолодела. Она видела, как солдаты потупились, избегая смотреть в глаза Ренальду.
— Милорд! — вышла вперед Клэр. — Помилуйте их! Фелиция и Эмис производят обманчивое впечатление хрупких и боязливых девушек. Ума не приложу, почему они решили бежать. Наверное, они не получили моего письма.
Ренальд отодвинул ее в сторону и ткнул пальцем в одного из своих солдат:
— Ты! Скажи, письмо было доставлено?
— Да, милорд. Как вы приказали, милорд.
— Когда вы видели девушек в последний раз?
Солдат откашлялся и ответил, словно исповедуясь в смертном грехе:
— Вчера вечером, милорд, когда передавали им письмо. Они сказали, что не хотят, чтобы их беспокоили, и что сами нас позовут, если будет надо. С ними оставались только их служанки…
Клэр с замиранием сердца ожидала последствий побега тетушек — возможно, порки или даже кровавой расправы над обитателями Саммербурна — и ломала голову над тем, как предотвратить насилие. Внезапно де Лисл криво усмехнулся, обводя солдат взглядом:
— Размякли при виде хорошеньких девушек, да?
У Клэр перехватило дыхание от страха. И вдруг она заметила, что солдаты пристально ее разглядывают. Она провела рукой по волосам, предполагая, что их смущает ее прическа. Но нет, дело не в прическе и не в одежде.
И тут Клэр догадалась: солдаты знают, что Ренальд собирается жениться на одной из девушек Саммербурна, и предполагают в ней невесту своего господина!
— Милорд! — Она потянула Ренальда за рукав. — Мы должны разыскать их. Они не могли подумать, что…
— Похоже, ваше письмо оказалось неубедительным, леди Клэр. Интересно, что вы им написали?
— Не думаете ли вы?.. — Она отдернула руку. — Уверяю вас, я написала, что не хочу выходить за вас замуж! Я написала о вас только хорошее.
— Должен вас предупредить, миледи, что я считаю ложь очень серьезным проступком!
40 
