39 
— Вы действительно великолепная мастерица, мистресс Эльфгит, — улыбнулся Ренальд.
— Это полотно должно было пойти на зимнюю тунику хозяина, — не поднимая глаз, ответила она.
Челнок взметнулся вверх, решетка скрипнула, и ткань заструилась вниз. Женщина укоризненно замолчала.
— А чего вы ожидали? — спросила Клэр, отводя Ренальда в сторону. — Мне жаль, что гибель отца затеняет ваш блистательный триумф, но его здесь всегда будут помнить и любить.
Даже если в его глазах на миг и появилось сочувствие, оно тут же исчезло.
— Воспоминания со временем тускнеют, леди, и иногда это к лучшему. А из этого полотна получится прекрасная туника для леди Саммербурн.
— Фелиции не нравится такой цвет, — ответила Клэр, выходя на улицу.
— Но вам он будет к лицу, так же как и вашему отцу.
Сердце у Клэр защемило от боли, но она не подала виду.
— Куда направимся теперь, милорд?
— Наверное, для первого раза достаточно.
— Но ведь все это теперь ваше! — Клэр вызывающе посмотрела на него в надежде уловить в его глазах хотя бы тень неловкости, которую, как ей казалось, должен был испытывать человек, незаконно захвативший чужое имущество. — Вам следует знать, чем вы теперь владеете. Все, до последней навозной кучи.
— В таком случае у леди Фелиции еще будет возможность ознакомить меня с поместьем. А теперь пришло время завтрака, — отозвался он с улыбкой, и они двинулись в дом.
По дороге Клэр честно призналась себе в том, что ревновала Ренальда к работницам на маслодельне, хотя как можно испытывать такое чувство по отношению к мужчине, которого ненавидишь и презираешь?!
Ей казалось странным также и то, как слуги и крестьяне отнеслись к смерти отца. Эльфгит скорбит о его утрате, но больше о нем никто и не вспомнил. А девушки из маслодельни только и делали, что кокетничали с новым хозяином!
Они вошли в зал, и Клэр поразили смех и оживленный разговор за столом. И это на следующий же день после похорон отца! Но самым страшным было то, что не только слуги забыли о трауре.
Мать выглядела так, будто и не заметила смерти мужа. Она, конечно, не веселилась, но и на убитую горем вдову не походила. Ее страдания начались в тот день, когда отец покинул дом, и теперь, видимо, боль в душе понемногу утихала.
Леди Агнес была, как всегда, погружена в себя. Невозможно определить, что она чувствует.
Лишь Томас производил впечатление глубоко несчастного человека, и то только потому, что его разыскали и заставили прислуживать у стола. Клэр втайне надеялась, что он иногда расплескивал эль и ронял посуду не в знак протеста, а от неловкости.
Поставив блюдо с хлебом рядом с Клэр, брат обиженно поджал губы. Она улыбнулась ему, стараясь ободрить, однако он еще сильнее нахмурился.
Господи, де Лисл, похоже, прав! Томас и вправду избалован. Ему уже давно следовало научиться выполнять свои обязанности.
Клэр любила отца, но воспитатель из него и впрямь был неважный. Он не готовил Томаса к военной карьере и никогда не спорил с женой, которая считала, что обучать сына наукам ни к чему. Лишь Клэр время от времени занималась с братом: учила его грамоте и арифметике, рассказывала сказки.
Теперь Томас не унаследует поместье отца, и ни образования, дабы стать духовным лицом, ни умения обращаться с оружием, чтобы сделать военную карьеру, у него нет. Боже, что ждет брата, когда он вступит в мир взрослых?
— Итак, молодой человек, — вдруг подала голос леди Агнес, — вы решили наконец, на какой из девиц женитесь?
— Это пусть они сами решают.
Томас вернулся к столу с блюдом мяса. Де Лисл выбрал хороший кусок и положил его на тарелку леди Агнес.
— Вам не кажется, что все это напоминает миф о трех богинях, вступивших в борьбу за любовь одного мужчины?
— Борьба за любовь? — усмехнулась леди Агнес. — Нет, эти трое борются за то, чтобы не оказаться в лапах великана-людоеда.
— Великана-людоеда? — Ренальд вопросительно взглянул на Клэр.
— Это ее мнение, — ответила она, втайне желая, чтобы бабушка на время лишилась голоса.
— Но вы действительно делаете все, чтобы избежать брака со мной.
Клэр положила себе кусок мяса, стараясь не встречаться глазами с Ренальдом.
— А что в этом удивительного? Вы пришли сюда неожиданно…
Она намеревалась предложить ему кусок мяса и потянулась к блюду, но Томас с самодовольной ухмылкой наклонил его так, что мясо упало на пол, к огромной радости собак. Ренальд потянулся через стол к Томасу и выпрямил блюдо в его руках, после чего спокойно заметил:
39 
