54 
— Понятно. — Ренальд мрачно пригубил эль.
— Вероятно, жизнь мужчины движется вперед кругами, — задумчиво вымолвила Клэр, наблюдая за акробаткой, которая колесом ходила по залу.
— Но никогда не поворачивает вспять, как это бывает у акробатов. Прошлое мертво, Клэр, и с этим ничего не поделаешь, как бы нам ни хотелось. Великое колесо судьбы крутится только в одну сторону — в будущее. И нам самим выбирать свое будущее.
По сути, Ренальд был прав. Ее отец мертв. Саммербурн потерян для ее семьи навсегда. Но в глубине души Клэр, так же как Томас, верила в чудо, которое вернет все на свои места, заставит жестокую реальность отступить, избавит ее от ненавистного брака и возвратит счастливые времена, когда отец был жив.
— Клэр, — мягко вымолвил Ренальд, накрыв своей огромной ладонью ее руку. — С Божьей помощью и собственными усилиями мы укротим свою судьбу. Постарайтесь убедить в этом брата.
Клэр обернулась и взглянула на Томаса.
— Он может быть чудовищно упрямым.
— Придется измениться к тому времени, когда он отправится ко двору.
Клэр встревожилась за Томаса, представив, как тяжело ему будет одному в придворном мире, полном зависти и интриг.
— Здесь ему будет лучше.
— Хотите отдать его мне на милость? — Он слегка сжал ее руку. — Или надеетесь научиться управлять мной?
Клэр быстро взглянула на него, потому что он снова угадал ход ее мыслей.
— Жена, безусловно, имеет право ходатайствовать о…
— Обо всем, кроме того, что невозможно или опасно.
— В том, чтобы Томас остался здесь на некоторое время, нет ничего опасного.
— Опасно идти против воли короля.
— Но…
— Нет.
Беспрекословный хозяйский приказ!
— Я не привыкла к слепому повиновению, милорд! — сказала Клэр и отдернула руку.
— Тогда советую привыкнуть, пока не поздно.
— Вы намерены бить меня, чтобы научить покорности?
— Если будет необходимо, да, — ответил Ренальд, но приподнял при этом бровь, словно удивился ее вопросу.
Клэр поймала себя на том, что ее ладони невольно сжались в кулаки. Маленькие трогательные кулачки рядом с его огромными руками.
— Мы все покорно исполняем королевскую волю. Всегда, — продолжил он.
— А что, если его воля несправедлива?
— Бог — судья королю.
— Для тех, кто умеет думать, королевская воля всего лишь руководство к действию, а не приказ.
— Вы имеете в виду своего отца? Умение думать, как вы сами видите, не всегда приводит к добру.
— В рай приводит по крайней мере! — злобно выпалила Клэр.
— В таком случае мне вы предрекаете ад?
— Вы говорили, что на вас была наложена епитимья. — Она сознательно избежала прямого ответа, который прозвучал бы не по-христиански.
— Я говорил, что она могла бы быть наложена.
— Это непременно нужно сделать. Любые грехи могут быть прощены, если раскаяние искренне. Даже ваши.
— Вы меня утешили, миледи, — сдержанно отозвался он.
На середину зала вышел коротконогий и толстый человечек средних лет и поднял руку, прося тишины. Клэр обрадовалась возможности прекратить этот тягостный, готовый в любую минуту перерасти в ссору разговор. Но что, если Ренальд не раскаялся в своих грехах? Что, если он не чувствует вины за то, что лишил жизни стольких людей? Как же они смогут тогда строить свое будущее?
Клэр совсем загрустила, едва она поняла, что коротышка — не сказочник, а рассказчик загадок. Она не была готова к тому, чтобы слушать загадки в доме отца — человека, который считался признанным виртуозом этого жанра. Клэр поудобнее уселась в кресле и одобрительно улыбнулась, но поспешила сделать большой глоток эля, чтобы успокоиться.
Однако выступление круглолицего мастера загадок оказалось совсем недурным. И хотя Клэр находила разгадки быстро, ей нравилась его манера. Хотя, конечно, мало общего с тем, что делал отец: коротышка слишком сильно размахивал руками, суетился, бегал взад-вперед по залу, стремясь привлечь внимание аудитории. Кроме того, он имел склонность к двусмысленным шуткам, которых отец всегда избегал.
— Эта загадка для вас, сэр! — воскликнул он, останавливаясь перед Джошем, которого окружали служанки. Оруженосец сел прямо и, часто моргая от смущения, уставился на артиста. Судя по всему, он не был любителем загадок, и кое-кто из девушек захихикали.
— Я поднимаюсь и наливаюсь соком, становлюсь крепким и твердым, но снизу, у основания, я покрыт волосами… — начал рассказчик с лукавой улыбкой.
54 
