32 
Только тут Дженива заметила вещи, принадлежащие Талии, — этим и объяснялось великолепие убранства. А она-то надеялась на отдельную комнату, какой бы скромной та ни оказалась. Только в последние три дня Дженива поняла, как дорога ей возможность побыть одной.
Однако, решив не возражать, она сказала:
— Я привыкла делить комнату с леди Талией.
— Она — прелесть, не правда ли? Как жаль, что все эти годы Родгар был отрезан от своих тетушек, но теперь лед сломан, и все пойдет по-другому.
Дженива вспомнила: однажды она видела, как ломался лед, а люди проваливались в воду и тонули. Довольно странная поговорка…
Графиня распахнула другую дверь:
— Здесь есть комнатка с кроватью для горничной.
Это была узкая гардеробная, но достаточно большая, чтобы в ней поместились громоздкий шкаф, комод и маленькая кровать. И все же Дженива позавидовала Реджине.
Горничная разбирала вещи, и леди Аррадейл сделала ей знак продолжать, а затем закрыла дверь.
— Насколько я понимаю, Эшарт посещает своих тетушек в Танбридж-Уэллз?
— Несколько раз в год, миледи, но ни разу после того, как я познакомилась с ними.
Графиня склонила голову набок:
— Красив мерзавец, не правда ли?
— Мы познакомились совсем недавно, миледи…
— Иногда нам достаточно минуты, чтобы увидеть, красив мужчина или нет, мисс Смит.
Дженива почувствовала, что краснеет, и использовала это как предлог снять свою опушенную мехом накидку.
— Конечно, с виду он очень красив, миледи, но… Говорят, красив тот, кто поступает красиво, а его поведение по отношению к бедному ребенку красивым не назовешь.
— Вы не совсем понимаете. Молли Керью сведет с ума даже святого. — Леди Брайт нахмурилась. — Глупо думать, будто такого мужчину, как Эшарт, можно насильно женить на себе, а я уверена, что она завела свой роман именно с этой целью.
Это мнение невольно возмутило Джениву своей несправедливостью.
— Конечно, она поступила нехорошо, став его любовницей, но разве и он не поступил так же, взяв ее в любовницы?
Обе леди посмотрели на нее с одинаковым выражением лица.
— Здесь речь идет скорее о глупости, чем о добродетели, — сказала графиня, меняя тон. — Как говорится, добродетель сама по себе награда и, как тонкий плащ, плохо греет зимой. Постарайтесь вести себя разумно, мисс Смит.
— Между мной и лордом Эшартом ничего нет. Леди Брайт усмехнулась:
— И напрасно. Между вами всегда должны быть ваша одежда.
— Прекрати! — Графиня невольно рассмеялась. — Все же это хороший совет, мисс Смит, — у Эшарта дурная репутация.
Дженива вспомнила о нелепой помолвке. Что подумают о ее словах эти дамы, когда узнают о ней? И что она могла бы сейчас сказать, чтобы исправить ситуацию? «О, я забыла. Мне хорошо известно, что он негодяй, вот почему я с ним и помолвлена…»
— Я слышала, Молли Керью ушла с маскарада леди Натчбулл вместе с Эшартом без всякого смущения, — продолжила леди Брайт. — Она была в костюме Саломеи.
— Как? — спросила графиня. — В семи прозрачных покрывалах?
— И под ними — ничего.
— Вот урок всем благоразумным женщинам. — Леди Аррадейл подошла к умывальному столику. — Здесь должна быть горячая вода. — Она приподняла полотенце, накрывавшее кувшин, и из него поднялся пар. — Хорошо. — Она указала на сонетку у камина: — Это связь с помещением для слуг с ее помощью в любое время можно кого-нибудь вызвать. Пожалуйста, располагайтесь, мисс Смит, а когда будете готовы, приходите к нам в Гобеленовую комнату. У нас уже есть гости, но большинство приедут завтра. Я пришлю лакея, который подождет за дверью и потом проводит вас. Чувствуйте себя в Родгар-Эбби как дома.
Когда обе леди удалились, Дженива приложила руку к голове, словно этим могла заставить ее не кружиться. Сначала поездка казалась ей такой простой: она давала возможность сбежать из дома мачехи и одновременно побывать в высшем обществе и посмотреть на развлечения знати.
И вот ее положение походило на положение мухи, запутавшейся в золотой паутине.
Впрочем, не такая уж она и беспомощная, хотя образ Сциллы, многоголового чудовища, прекрасно подходил к семейству Маллоренов, а Эшарт затягивал ее, как водоворот. Дженива уже точно знала, что он — бессердечный развратник он позволил леди Бут Керью соблазнить себя, а зачем стал отказываться нести ответственность за появившегося в результате невинного младенца.
Посмотрев на вертеп, Дженива подошла к нему. Ей хотелось соблюдать традиции и сохранить воспоминания, связанные с ним, но это пока не очень удавалось: сцену Рождества следовало установить еще десять дней назад.
32 
