67 
— Как насчет нерастраченных сил? — поинтересовался.
— Титулы должны придать нам силы.
Пила с визгом врезалась в дерево. Принимая во внимание семейную распрю, это могло бы стать состязанием, но в данной работе это оказалось невозможным; им приходилось точно согласовывать свои движения.
Дженива молила Бога, чтобы Эш усвоил урок, хотя весьма в этом сомневалась. Заброшенный нерадивыми родителями, воспитанный ожесточившейся бабкой, избалованный титулом и богатством, он мог оказаться настоящим возбудителем вражды.
Лейтенант Ормсби потребовал своей очереди, брошенный им на Дамарис Миддлтон взгляд отчетливо говорил, что ему хочется произвести на нее впечатление. Такой красивый мужчина — и все же его дело абсолютно безнадежно, подумала Дженива, в ярком сиянии Эша он становился почти незаметным.
Все еще прерывисто дыша, Эшарт возвратился к ней. Дженива вынула из его шейного платка булавку и, повинуясь древнему инстинкту, вытерла платком пот с его лба. Она убеждала себя, что пытается удержать мисс Миддлтон от ошибки, но на самом деле подчинялась силе, такой же естественной и непреодолимой, как ураган или приливная морская волна.
Маркиз ответил ей насмешливой улыбкой, от которой у нее подгибались ноги, даже несмотря на то что она отлично знала — это всего лишь притворство. Надев шейный платок, он притянул ее одной рукой к себе и поблагодарил поцелуем.
Джениве потребовалась вся ее сила воли, чтобы не прижаться к нему и не потребовать того поцелуя, который она жаждала получить.
— По-моему, вы должны мне уже восемь гиней.
— И вы все еще испытываете нужду, не так ли?
Маркиз отошел, чтобы помочь обвязать и погрузить бревно на ожидавшую повозку, а Дженива продолжала смотреть на него, не задумываясь о том, что увидят другие на ее лице.
Прелесть их фальшивой помолвки заключалась в том, что она могла себе позволить впиваться глазами в эту картину, наблюдая, как он играет мускулами и показывает свою силу, напоминая великолепного зверя.
Чтобы образумиться, она отвела глаза и посмотрела на улыбающихся лесорубов. Их забавляло происходящее, но в их смехе не было недоброжелательности. В Библии говорилось, что о дереве судят по плоду, который оно приносит, с чем Дженива всегда была согласна. На флоте вы легко можете судить о капитане по его кораблю. Судя по земле, слугам и арендаторам, маркиз Родгар был хорошим хозяином.
А маркиз Эшарт?
Когда бревно погрузили на повозку, по рукам вспотевших джентльменов пошел наполненный до краев кувшин с узким горлом. Эш, откинув назад голову, пил с удовольствием, и было видно, как на его горле сокращаются сильные мышцы.
Кувшин добрался до лесорубов, которые, сделав по щедрому глотку, закричали: «Благослови вас Бог, добрые джентльмены, веселящиеся на святках!» Забравшись на повозку и захватив с собой кувшин, они повезли бревно к дому.
Мужчины начали собирать свою одежду, и, когда Эш подошел к ней, Дженива вернула ему камзол и перчатки, а заодно задала вопрос, давно мучивший ее:
— Разве вам не надо в Рождество находиться в собственном имении?
— Моя бабушка позаботится обо всем.
— Вы не отвечаете на мой вопрос.
Эшарт мгновенно принял вид настоящего маркиза.
— Потому что это неуместный вопрос.
— И все равно ответьте.
Он с удивлением покачал головой, но Джениву это не смутило. В их новом мире он не был маркизом и ничем не отличался от молодых флотских офицеров, с которыми она дружила.
— Моя бабушка живет только работой по имению. Если бы я стал вмешиваться, она бы зачахла.
— Но как это получилось?
Словно делая уступку душевнобольному, маркиз пояснил:
— Она вышла замуж за моего деда шестьдесят лет назад, мисс Смит. С тех пор вся ее жизнь — это Чейнинтс. Дед мало интересовался делами имения, он был солдатом и придворным. Мои дядя и отец тоже не заботились о своей собственности, довольствуясь доходами, которые от них получали.
— Ваша бабушка вырастила сыновей. Она могла бы научить их что-то делать.
— Вы никогда не соблюдаете никаких границ? Она не отступила:
— С друзьями — никогда.
Что-то — недовольство? — промелькнуло в его глазах, и он отвернулся.
— Нас вооружили ножами и корзинами.
Понимая, что наговорила лишнего, Дженива поплелась за корзиной. Когда она вернулась, то увидела рядом с собой Эша с садовым ножом в руках.
— Не знаю, как воспитывали моего дядю, — сказал он, — но мой отец никогда не думал, что унаследует титул. Его уделом стала армия. — Маркиз помолчал. — Мне было всего восемь, когда отец умер, и слава Богу, что бабушка сумела управиться с моим наследством.
67 
