90 
— Я думаю, Эшарт скорее считает себя Локи, а не его слепым братом.
— Разумеется, это так. Мы все предпочитаем быть мастерами, а не инструментами.
Что-то привлекло его внимание, и Дженива оглянулась. Оказывается, Эшарт все это время наблюдал за ними.
Теперь Дженива знала, кто же на самом деле этот Локи. Вдовствующая маркиза Эшарт.
— А, кузен, — спокойно сказал Родгар, проводя Джениву через зал. Ей показалось, что стук каблуков и шелест ее шелковых юбок громко раздаются в пустом зале.
Она ожидала, что Родгар просто передаст ее Эшарту, но он сказал:
— У меня есть вещи, которые могут заинтересовать тебя, кузен. Могу я рассчитывать, что ты пойдешь со мной?
Эш недоверчиво взглянул на него, но все же ответил поклоном — Почему нет. Я в твоем распоряжении.
— Хочешь, чтобы и мисс Смит пошла с нами?
Эш бросил взгляд на Джениву и чуть нахмурился, но все же сказал:
— Мне будет особенно приятно провести время в ее компании.
Родгар повел их наверх, в комнату, находившуюся рядом с библиотекой. Это тоже была своего рода библиотека, но значительно меньше и проще: вместо книжных полок в ней стояли лишь невысокие шкафы с выдвижными ящиками.
— Здесь хранятся документы, — пояснил Родгар.
Дженива и так уже поняла, что в комнате хранились семейные архивы, и это ее очень заинтересовало. В большинстве случаев они касались различных денежных и политических дел, но среди них могли находиться письма и другие личные бумаги.
Что должен был увидеть здесь Эш? И зачем ее привели сюда? Родгар пригласил ее таким образом, что его кузен не смог возразить. Вряд ли здесь найдется что-то, что помогло бы покончить с враждой, иначе предыдущее поколение Маллоренов давно бы предъявило эти доказательства.
Посередине комнаты стоял длинный стол с двумя стульями, два других стула находились у стены под окном. Камин отсутствовал, и Дженива подумала, что каминная труба библиотеки граничит с этой комнатой и согревает ее. Но и при этом здесь было довольно холодно, и она дрожала в своем шелковом платье, жалея, что на ней только одна шаль.
Родгар выдвинул неглубокий ящик.
— Это бумаги моей матери. В них нет ничего особенного, ни разоблачений, ни обвинений, ни оправданий, но, может быть, ты захочешь почитать их.
Дженива увидела несколько пачек бумаг и две книги.
— Почему их не вернули в Чейнингс? — не трогаясь с места, спросил Эш.
— По просьбе вашей семьи мой отец вернул все, что мать привезла с собой, но оставил то, что появилось после ее замужества. Тогда моя мать была уже Маллорен. Вдовствующая маркиза могла в любое время приехать сюда и ознакомиться с этими бумагами, если бы пожелала.
— Но ты ведь знал, что она никогда этого не сделает.
— Мне было четыре года, когда мать умерла. Дженива заметила, как скривился Эш при этом напоминании.
— Так ты говоришь, здесь нет ничего важного? — уточнил он.
— Я сказал не совсем так. У тебя есть час до обеда. Родгар вышел, а Дженива все пыталась понять, какая же роль отведена ей в происходящем. Если бы она могла помочь, то с радостью помогла бы.
Долгое время маркиз стоял, не шевелясь, затем медленно подошел к открытому ящику.
— Все, что бросило бы тень на Маллоренов, давно уничтожено.
— Тогда почему бы не посмотреть?
— Разве не так говорила и Пандора? — Он тронул пачку писем. — Мы не знаем даже, что это — письма или черновики. Или это делал секретарь?
Эш развязал серую ленточку на кожаной папке, и когда он раскрыл ее, Дженива увидела рисунок, изображавший греческий храм. Рисунок, сделанный карандашом и тушью, не показался ей особенно талантливым.
Маркиз продолжал перебирать листы.
— Неужели это ее художества? И разве красивые раскрашенные картинки могут отражать душу?
Он закрыл папку и, взяв лежавшую рядом книгу, раскрыл первую страницу. Даже со стороны Дженива смогла прочитать слова, написанные четким, крупным почерком: «Июнь, 14-е, 1724 г. Теперь я маркиза Родгар и чрезвычайно довольна моим новым положением…»
— Если это не подделка, — заметила Дженива, — она была счастливой женой.
— Или очень глупой.
— Ей было всего шестнадцать, если не ошибаюсь.
— И что?
— Многие девушки выходят замуж в шестнадцать лет.
— Да, и некоторые даже готовы к этому. Она сделала гримасу.
— Ты не можешь в этом обвинять Маллоренов, Эш. Ее родители могли бы запретить заключение этого брака.
— О, все не так просто. До 1753 года законы предоставляли куда большую свободу, чем сейчас. Если девица хотела сбежать с каким-нибудь беспородным молодцом, родители мало что могли сделать, разве только посадить ее под замок. Но насколько я знаю, все одобряли этот брак. — Эшарт закрыл книгу и протянул ее Джениве: — Если тебе интересно, почитай.
90 
