42 
— О, прошу прощения. Конечно.
Она поспешила к своему экипажу, благодарная Фитцроджеру за то, что он продолжает поддерживать ее.
— Это такое странное ощущение, когда внезапно теряешь контакт с землей, — сказала она. Но потом он примчался к ней на выручку, и все стало хорошо.
Когда они приблизились к экипажам, Дамарис услышала раздраженное:
— Почему мы опять задерживаемся? Я хочу покинуть это место!
Дамарис торопливо поблагодарила Фитцроджера. Когда она приблизилась к карете, к ней подбежала дородная служанка с еще одной кружкой пряного сидра в руке:
— У вас был шок, мисс! Джентльмен сказал вам дать это. За него уже уплачено.
Дамарис подумала было отказаться, но всем не терпелось поскорее тронуться в путь. Она забралась внутрь, стараясь не расплескать напиток. Грум захлопнул дверцу, и Дженива поинтересовалась:
— Что случилось?
— Я поскользнулась на льду и упала. Не могла бы ты подержать это секунду?
Дженива взяла кружку, и как раз вовремя, поскольку карета дернулась, опрокинув Дамарис на сиденье.
— А ты до этого разве не пила? — спросила Дженива. — Вкусно.
Теперь, когда все было позади, Дамарис ужаснулась тому, что могло произойти. Она могла свалиться в холодную воду, разбить голову, переломать кости. Да даже при том падении она могла сильно расшибиться. Она схватила кружку и отпила, но тут же поморщилась от отвращения:
— Фу, еще слаще, чем раньше. — Она попробовала отхлебнуть еще, но не смогла себя заставить.
— Ты не любишь сладкое? — поразилась Дженива. Дамарис вспомнила про уксус и вздохнула:
— Не слишком. Хочешь?
— Если ты не возражаешь. — Мисс Смит взяла кружку и глотнула с явным удовольствием. — Мы пили с Эшартом из одной кружки, что, конечно же, очень романтично, но ему досталась большая часть.
— Ну так пей на здоровье. А я, пожалуй, предпочту бренди. Она достала серебряную фляжку из одного из встроенных шкафчиков и налила бренди в чашку. Раньше она пила его только смешанным с горячей водой и медом как лекарство, но джентльменам, похоже, он весьма по вкусу.
От первого глотка у нее перехватило дыхание, но вскоре она ощутила приятное тепло.
— О, вот от этого мне действительно лучше. Почему бы не плеснуть немножко в сидр?
— И в самом деле? — Дженива протянула кружку. — Остыло, поэтому уже не так вкусно. Ты поскользнулась. Сильно ушиблась?
Дамарис еще глотнула бренди.
— Пустяки. Пара синяков, я думаю.
Дженива поблескивала глазами поверх края кружки. Она наклонила ее, чтобы допить, затем поморщилась и вытерла рот.
— Наверное, это был осадок из чаши. Но все равно вкусно. И мы уже почти приехали.
Дамарис сухо рассмеялась.
— Невероятно — с нетерпением ждать приезда в Чейнингс. — Потом до нее дошло, что она ляпнула бестактность, и она замолчала, понемножку отпивая бренди. Возможно, от бренди ее воображение не на шутку разыгралось. Ей представлялось, что ее похищает то разбойник в маске, то корсары в открытом море, то индейцы в боевой раскраске в канадских лесах. И каждый раз Фитцроджер мчится спасать ее, быстрый и ловкий, повергает злодея на землю и, наступив ногой ему на грудь, держит клинок у его горла, требуя от нее сказать, казнить или помиловать...
— Я очень надеюсь, что буду принята слугами в Чейнингсе. Дамарис выбралась из своих фантазий и взглянула на Джениву:
— Конечно. Ты же скоро станешь там хозяйкой.
— Старые слуги могут быть настроены враждебно, и Эшарт рисует довольно мрачную картину имения. Бедняга боится, что я и дня не выдержу, сбегу. Но не может же быть все так плохо.
Дамарис промолчала, подумав, что вполне может.
На содержание такого дома, как Чейнингс, требуется целое состояние. Стоимость одних только свечей и топлива для него может достигать запредельных сумм, не говоря уже о починке крыши и замене осыпающейся штукатурки и прогнивших балок.
Десятилетиями весь доход от имений Трейсов шел не на их нужды, а на придворную показуху, позолоченные кареты, верховых и алмазные пуговицы. Вдова была полна решимости доказать, что семейство Трейсов — самое знатное в стране, что оно затмевает и в конце концов сокрушит Маллоренов.
Дамарис попыталась найти слова, которые бы соответствовали действительности, но в то же время успокоили бы Джениву.
— Это красивый дом, и слуги, похоже, служат там целую вечность.
— Следовательно, они преданы вдове, поскольку она тоже живет там весь свой век.
42 
