Особенно,... 
94 
– Неаккуратно-с, Ермолай Лукич…
– Где Ванька Тутушкин? – рявкнул Мигуля.
– Впервые слышу о такой персоне…
Бестужев ожидал второй затрещины, но ее не последовало. Мигуля, взяв со стола спичечную коробку, высыпал из нее на стол некоторое количество спичек и сказал:
– Смотри внимательно, выродок…
Вслед за чем принялся брать по одной и аккуратно откладывать в сторону. И Шкряба, и Бестужев следили за его действиями с одинаковым недоумением. Когда перед приставом осталась одна-единственная спичка, он ухватил ее за кончик двумя пальцами и поднес к лицу Шкрябы:
– Видел? Вот так я в данном случае и работал. Сначала перебрал в уме всех, кто заведомо не мог прятать Ваньку Тутушкина, отсеял их, пересортировал… и остался ты у нас, одинокий, как каменная баба на кургане… Смекаешь? Розыском установлено: последним, с кем видели Ваньку, был Сережка Маз, в полпивной на Всехсвятской. А Сережка Маз любому понимающему человеку известен, как твоя подметка… И допрежь того у них с Ванькой дел не было, они, все говорят, и незнакомы были вовсе… А ушли вместе…
– Помилуйте, Ермолай Лу…
– Ма-алчать! – кулак Мигули заколыхался в опасной близости от угреватого обонятельного органа Шкрябы. – Вот этот индивидуй, чтоб вы знали, господин ротмистр, среди уголовного народа числится Иваном. Ежели перевести на ваши политические мерки, Иван – это как бы член ЦК нелегальной партии. Этакий генерал уголовного мира.
– Скажете тоже, Ермолай Лукич…
– Молчи, выползок, – сказал Мигуля не особенно зло. – Ты хоть знаешь, Филатыч, что тебя погубит? А твое известное кой-кому желание подобраться к верхам. Ну какого хрена тебе в верхах делать-то? Я ведь наслышан, как ты тихомолком пытаешься в секреты проникнуть… Чтобы поиметь с этого свою выгоду… Ты и Ваньку-то спрятал не по доброте душевной, не на деньги позарившись – охота тебе из него секретиков надоить… Губья раскатал на Ванькины секретики касаемо верхних… Эх ты, дурья голова, да кто ж тебе сказал, что у тебя получится?! Не зря давным-давно умными людьми подмечено: всяк сверчок знай свой шесток…
– Ермолай Лукич, вы б объяснили ваши претензии…
– Не допираешь? – искренне изумился Мигуля. – Всерьез? Ваньку нам изволь на блюдечке!
– Кто-то вас в заблуждение ввел…
– Ну, хотел я с тобой по-хорошему… – пожал плечами Мигуля. Достал из кармана нечто напоминавшее щипцы для сахара и кинул на пол. Судя по звуку, темный предмет был металлическим. – Что, зовем околоточного с понятыми? Чтобы приобщили сей предметик?
– Нечестно поступаете, Ермолай Лукич…
– А может быть, – согласился Мигуля. – Только дела обернулись так, что в честность играть некогда… – Он протянул руку, ловким движением сцапал со стола серебряную с чернью папиросницу Шкрябы, сунул Бестужеву. – Вот, господин ротмистр, обратите внимание на украшающие сие вместилище табака фигурки. Все они тут не просто так, а со смыслом… Бутыль казенной – «бутылка сгубила». Семейная пара за столом и рядом аист с дитем – значит «родителей не знаю, аист принес». Христово распятье перевернутое – «бог отвернулся». Чертячья рожа – «черт прислонился». А вот последняя фигурочка, крошечная корона, на их варначьем языке, на «музыке», означает, что Шкряба, изволите ли видеть, «коронован в Иваны». Вам, господин ротмистр, как офицеру политического сыска, эта корона, в точности повторяющая очертания российской императорской, неужели не дает пищи для ума и оснований для задержания господина Шкрябы?
Под его выразительным взглядом Бестужев не колебался. Покачав папиросницу на ладони, серьезно сказал:
– Как же, пристав… Субъект, столь нахально поместивший на предмете личного обихода точную копию короны российского императорского дома, заслуживает, чтобы его препроводили не под шары,[26] а прямиком в охранное отделение. И возбудили дело об оскорблении величества.
– Шутить изволите? – вскинулся Шкряба.
Но улыбка его была вымученной. Бестужев сухо сказал:
– Какие там шутки. Собирайтесь, господин Шкряба. Вы – человек с богатым жизненным опытом, не могли не слышать, что законы наши временами – как дышло, куда повернул, туда и вышло… Даже если я вас и не загоню в Акатуй, насидитесь по политической линии до-олгонько… Разумеется, если вы соблаговолите ответить на вопросы господина пристава, я постараюсь как-то недоразумение уладить… – и стукнул кулаком по столу: – Шутить со мной не советую, оглодыш!
94 
