81 
Сна не было ни в одном глазу. Я включил ночник, отметился в туалете, сел на кровать и бездумно уставился в пространство. Что за чертовщина!? Неужели ко мне начала подбираться старость? Не рано ли?
По молодости я очень удивлялся тому, что дед вставал ни свет, ни заря, когда сон наиболее крепкий, и садился за свой письменный стол решать какие-то глобальные проблемы.
В ответ на мой вопрос он сказал:
«Ника, доживешь до моих лет – сразу поймешь, почему у старых людей так часто случается бессонница».
«А все-таки?» – не отставал я.
«Организм чувствует, что пора ему на вечный покой. И противится этому со страшной силой. Но единственное, что он может сделать, это увеличить время бодрствования».
«Что-то ты загибаешь, дед… О каком покое может быть речь!? Ты что, надумал?…».
«Шучу я, Ника, шучу. Мы еще покувыркаемся на этом свете. Просто работы невпроворот. За день не успеваю».
Тогда я поверил деду. Он и впрямь был трудоголиком. Но сейчас я вдруг понял, что причины его бессонницы были иного характера. И одной из них являлось огромное внутреннее напряжение.
События последней недели буквально перевернули мой тихий и уютный мирок. Слишком много трагедий и драм свалилось на мою бестолковую головушку, которая привыкла к спокойной и размеренной валятельно-созерцательной жизни.
Я, конечно, бодрился, но червь беспокойства уже залез внутрь моего организма и начал потихоньку подтачивать его своими крохотными, но острыми зубками. В особенности меня поразила смерть Князя.
Что касается исчезновения Елизаветы, то я удивлялся сам себе, не чувствуя в душе особых переживаний. У меня создавалось впечатление, что она просто играет в какую-то игру – чтобы позлить родных и близких.
С какой стати!? Понятное дело, это была чушь, которая могла взбрести в голову лишь придурку, и тем не менее, из-за Бет я почему-то особо не волновался. Мало того, временами она вообще выпадала из моего мыслительного процесса, словно ее и не существовало никогда.
Неужели я такой черствый и бездушный эгоист!?
Эти мысли пролетели в моей голове как стайка стрижей: фыр-р, фыр-р – и нету. А беспокойство осталось.
Что-то происходит… Что-то происходит, думал я встревожено. Где? Этого я пока не знал. Но чувствовал, что где-то близко.
Я решительно встал и, включая свет, обошел всю квартиру. У входа в каждую не освещенную комнату у меня начинали бегать по спине мурашки – словно там притаился какой-то опасный зверь; или нечто из разряда мистических явлений.
Ничего. Везде было нормально. Только в ванной из крана капала вода. Я уже месяц собираюсь вызвать сантехника, чтобы поменял прокладки, да все забываю. Умываюсь – помню, вышел на улицу – все вылетело из головы.
Правда, я пытался несколько раз дозвониться в ЖЭУ, но это было все равно, что искать связь с внеземными цивилизациями – телефон жилищного управления постоянно занят.
Поэтому я всегда лично приходил на слесарный участок и, взяв за жабры какого-нибудь Федю-Васю, тащил его к себе домой на крепком поводке из обещаний хорошо оплатить его непосильный труд.
Но в последнее время и деньги уже не являлись приманкой для слесарей-сантехников. Вернее, малые деньги. Им подавай фронт работ дня на два (например, поменять все трубы, приобретенные за свои кровные) и баксов пятьсот в качестве премиальных. Ну, народ пошел…
Возвратившись в спальню я опять угнездился в кровати и насторожил уши. И тут, наконец, я услышал.
Что-то происходило наверху. Шум какой-то, возня, тихие, словно потусторонние, голоса… Неужели снова?…
«Снова» – это значило, что мой сосед с верхнего этажа опять взялся за старое. У него в свое время произошел сдвиг по фазе по причине азартных игр. Однажды он выиграл в казино крупную сумму, и с той поры просадил в рулетку целое состояние.
Потом он лечился – жена едва не силком отправила его к какому-то психологу или психиатру – и по выходу из лечебницы завязал с азартными играми напрочь. Это было удивительно (азартные игроки сродни маньякам, и такая «болезнь» в принципе не лечится) но факт.
Обычно, возвращаясь домой после очередного залета среди ночи и с пустыми карманами, Альфред (так его звали) ползал в ногах у своей жены добрый час, плакал крокодиловыми слезами и клялся, что это последний раз. Но через неделю все повторялось с потрясающей точностью – и по времени, и в постановке самого «концертного номера».
В свое время Альфреда кликали Джумбо и был он бригадиром братков. Затем в двухтысячном году его ненадолго посадили (смешно сказать – за драку в ресторане), и по выходу на свободу Альфред перековался – заделался бизнесменом. Поговаривали, что криминальные боссы поставили его на должность городского «смотрящего».
81 
