ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Чаша роз

Хрень полная >>>>>

Жажда золота

Шикарный роман, не могла оторваться и герои очень нравятся и главные и второстепенные >>>>>

Прилив

Эта книга мне понравилась больше, чем первая. Очень чувственная. >>>>>

Мои дорогие мужчины

Ну, так. От Робертс сначала ждёшь, что это будет ВАУ, а потом понимаешь, что это всего лишь «пойдёт». Обычный роман... >>>>>

Звездочка светлая

Необычная, очень чувственная и очень добрая сказка >>>>>




  3  

– Правосудие.

– Саксонское сюсюканье. Они преступники и убийцы.

– Вам удалось выполнить задачу? – вмешался Гай.

Два голоса слились, но Роджер ухитрился перекричать брата:

– Нескольким удалось ускользнуть, но мы убили восьмерых.

Эмери открыл было рот, но, взглянув на отца, прекратил спор и подошел взять предложенное вино.

– Как тебя ранили? – спросил Гай.

– Стрелой. Всего лишь царапина.

– Тем не менее мать собирается заняться ею.

Эмери недовольно скривился, когда Лусия влетела в зал.

– Это пустяки, мама.

– То же самое говорил последний, угодивший на кладбище, – язвительно заметила она. – Если тебе хватило смелости получить эту рану, наберись отваги, чтобы принять лечение. Садись.

Он уселся на скамейку, и Лусия принялась осторожно разматывать повязку. Гай сжалился над сыном и, чтобы отвлечь его мысли от происходящего, протянул ему свиток. Письмо.

Эмери отставил кубок с вином и погрузился в чтение.

– Это… – Он внезапно прервался и с силой втянул воздух сквозь стиснутые зубы, когда мать резко содрала последний виток повязки, обнажив рану, из которой тут же полилась кровь.

– Рана чистая, – запротестовал сын.

– Предоставь мне судить об этом, – сказала графиня, промывая и ощупывая рану.

Эмери снова вернулся к документу.

– Должно быть, его силой вынудили дать клятву… Мама! – Он глубоко вздохнул и продолжил: – Граф Гарольд никогда бы добровольно не поклялся поддержать притязания герцога на трон.

Гай забрал у сына пергамент, вложив ему в руку кубок с вином.

– Тогда ему следовало умереть, прежде чем поклясться, – уверенно заявил он. – Клятва есть клятва. Что ты о нем знаешь?

Эмери отхлебнул большой глоток.

– Граф Гарольд? Я никогда не встречался с ним… – Он остановился, так как мать нащупала что-то в глубине раны. Спустя какое-то время юноша продолжал: – Граф пользуется уважением и отличный военачальник. Многие годы он от имени короля управлял Англией и стал бы хорошим монархом. – Эмери с вызовом посмотрел на отца.

– Он стал бы клятвопреступником, – возразил Гай.

Эмери осушил кубок и сидел, вглядываясь в глубину отполированной чаши.

– Если совет витанов выберет Гарольда королем, – сказал он наконец, – и Гарольд согласится, что тогда сделает герцог Вильгельм?

– Введет армию.

Эмери побледнел, возможно, из-за жгучего порошка, которым Лусия посыпала его рану. Но Гай и мысли не допускал, что от Эмери ускользнет скрытый смысл происходящих событий. Глядя перед собой, Эмери де Гайяр уронил на пол серебряный кубок, и раздавшийся звук был подобен удару меча о щит.

Женский монастырь Канн

Нормандия

Февраль 1066 года

Комната для посетителей в женском монастыре в Кане была небольшой, но очень удобной. В этот горький день в ней было особенно уютно, потому что два ее узких окна были забраны стеклами, а в огромном каменном очаге пылал огонь. Золотые солнечные лучи, проникавшие сквозь мелкие стеклышки окон, подобно драгоценным камням, обманчиво вспыхивали яркими искрами на стенах и вышитых подушках дивана. Однако веселая игра света не привлекала внимания трех человек, находившихся в комнате. Они словно окаменели.

Двое мужчин были воинами – высокими, мускулистыми, одетыми в изрядно поношенные доспехи и платье. Один – уже старик с седыми волосами и натруженными узловатыми руками с искривленными суставами. Другой – много моложе, шатен и, если не считать возраста, как две капли воды походивший на старшего, без сомнения, его отца.

Третьей была девушка в белом одеянии послушницы. Льняное платье ладно сидело на ее мальчишеской фигуре. По спине спускалась толстая каштановая коса, прикрытая нежным батистовым покрывалом. Тонкие черты лица девушки еще сохраняли детскую мягкость, но в линии губ угадывалась решительность, а большие карие глаза светились умом.

Старший из мужчин, Жильбер де Л'От-Виронь, чувствовал себя неловко в столь изысканной обстановке. Он то принимался ходить, то останавливался, будто опасаясь повредить что-либо из ценных предметов. Марк, его сын, прислонился закованными в доспехи плечами к белой стене, нимало не заботясь о том, что может оставить на ней царапины. Дочь Жильбера, Мадлен, сидела спокойно, выпрямившись, подобно жемчужине в золотой оправе, являя собой идеальный образ монахини.

Но за маской невозмутимости Мадлен скрывалось отчаяние. Две недели назад, на ее пятнадцатилетие, когда мать-настоятельница подняла вопрос о принятии ею монашеского сана, Мадлен вдруг осознала, что вовсе не хочет быть монахиней. Но у нее не было выбора, потому что эту участь предначертала ей ее мать на смертном одре, чтобы она молилась о спасении душ всех членов семьи де Л'От-Виронь. Неожиданный визит отца предоставил ей шанс убедить его изменить ее судьбу. Если бы она могла набраться храбрости попросить его об этом!

  3