Особенно,... 
65 
Сварог с некоторым беспокойством фиксировал, как осунувшиеся лица становятся еще пасмурнее. Сдурел, что ли, боцман – панихиду тут разводить? И тут Тольго вдруг заорал:
– Но за каким хреном нам на Граматаре нужны выжатые лимоны и сопливые нытики, а?! Нам нужны сильные, веселые и бодрые люди! Нам еще государство строить, не забыли? Мы одна команда или сборище сухопутных хомяков?! Какая-то сволочь сеет среди нас панику, и что я вижу – сеет вполне успешно! Да какие вы, в китовью задницу, моряки, если тут же раскисли?! Почему рожи кислые? Я вас спрашиваю! Магии испугались? Да, это магия! Теневая магия! И что с того?!! Короче, так. Для поднятия настроения и боевого духа маскап Сварог разрешает… нет, приказывает каждый вечер всем свободным от вахты членам команды собираться с дамами под ручку здесь, на верхней палубе, и устраивать танцы.
– А для азарта приказываю бертольеру выдавать всем свободным от вахты членам команды ежевечерне по чарке вина, – мрачно поддакнул Сварог.
– Баталеру, – уголком рта прошипел боцман. – Бертольер продуктовыми припасами не заведует.
– Поговори у меня еще, – беззлобно ответствовал маскап.
Судя по всему, со своей задачей дож справлялся: по рядам зашелестел заинтересованный ропот, а там, где в строю неловко пытались держать стойку «смирно» упомянутые «дамы», веселое перешептывание занялось в полный рост. Лица интернационального экипажа отчетливо порозовели.
– Ежели кто умеет играть на музыкальных инструментах, – продолжал Тольго с интонациями заправского агитатора, – прошу записаться у старпома Пэвера, он сейчас подойдет. Музыкантам, – косой взгляд на Сварога, – полагается двойная порция. Кроме танцев будем проводить состязания. Челночный бег, перетягивание каната, поднимание тяжестей, борьба, все такое прочее… С сегодняшнего вечера маскап Сварог будет обучать вас премудростям борьбы без оружия!
«Ну и дичь…» – обреченно вздохнул Сварог. Однако промолчал: в шеренгах царило явственное оживление, ночные страхи помаленьку экипаж покидали. Считая произведенный эффект достаточным, Тольго неожиданно взревел:
– Команды «вольно» не было, акульи потроха вам в глотку!.. – И опять понизил голос: – А теперь я жду, что каждый из вас посчитает личным долгом приложить все старания, чтобы поймать затесавшегося в наши ряды изменника. Разделитесь на тройки, и пусть двое по очереди допросят третьего о том, где он был и что делал сегодня ночью. Если заметите ложь, масграму Рошалю докладывайте немедля… А для начала я хочу, чтобы вперед выступили все, кто может что-нибудь важное сообщить о стоявшем ночью у штурвала и бесследно сгинувшем матросе Готтане.
И ведь, что характерно, ни одну из своих пословиц не ввернул. Хитрый шельмец, знает, как с командой обращаться…
Вперед моментально выступило пятеро матросов – и, что характерно не менее, исключительно из гидернийских. Сварог внутренне напрягся: приказа стучать друг на друга как явно, так и скрыто он Тольго не давал – по причине возможного нанесения урона боевому духу, – однако хитрый боцман, как видно, знал, что делал…
Выяснилось, что Готтан запросто мог слопать чужой кусок пирога и особенно был падок на сладкое. Что Готтан был нерадив, и прежний шторм-капитан однажды в запале распорядился вышвырнуть оболтуса за борт, но виновник на коленях вымолил прощенье. Что у Готтана в родичах писарь – конечно, не в самом Адмиралтействе, но на весьма почетной должности, да и сам Готтан из зажиточных мещан. В Катрании, столице Гидернии, его отец держал скобяную лавку, в которую запросто забегали адъютанты самого шудбината[16] Мадира. Что аккурат перед Исходом Готтан продул в «сто один» жалованье за три месяца и старинную серебряную бритву, так что вечно побирался и клянчил бритву у кого-нибудь из сотоварищей, причем просить у тоуран… простите, у клаустонцев брезговал…
В общем, ясное дело, ничего ценного из этих рассказов Сварог не выудил. Подспудно он ожидал, что, опасаясь перекрестного допроса соседей в строю, «изменник» воспользуется поводом свалить вину на канувшего (похоже, с концами) рулевого и окажется среди пятерых болтунов – а уж его бы Сварог вычислил в два счета. «Изменник» охаивал бы исчезнувшего рулевого самым нахальным образом, благо опровергнуть наветы было некому… Выступившие из строя матросики чистосердечно морщили лбы в потугах вспомнить что-нибудь этакое, однако все преступления, в которых они обвиняли Готтана, не стоили выеденного яйца.
65 
