132 
— Он объяснил, что лишь таким способом Вернем разживется едой и питьем. Этот тип обожает крепкие напитки. Я заметил, что он так и вьется возле бренди.
— Родгар рассказал тебе о своих планах?
— Нет, но не тревожься. Я никому не позволю тебя обидеть.
Син сказал это очень серьезно, словно знал, что Честити ни жива ни мертва от страха.
Родгара в холле не оказалось, и они прошли в первую из целой анфилады гостиных. Негромкий, но четкий звук удара в момент, когда они миновали распахнутые двери, привлек внимание Честити к Сину. Он был при шпаге.
— Ты думаешь, дойдет до схватки? — спросила она шепотом.
— Очень на это надеюсь, — ответил этот истинный Маллорен.
Честити вдруг показался зловещим беспечный гомон людей, у которых не было забот серьезнее, чем здоровье детей или виды на урожай. Она начала воображать себе невесть какие ужасы.
Родгар обнаружился в помещении, отведенном под игорный зал, где он усаживал за стол самого Бьюта и его даму. С незнакомкой в алом домино он был сама галантность, и Честити запоздало сообразила, что это может быть только леди Августа, принцесса Уэльская, мать короля Георга. Сердце ее заколотилось.
Что это, случайное совпадение или Родгар повысил ставки в своей игре буквально до небес? Он не мог не знать, что граф Уолгрейв и королева-мать не жалуют друг друга. Не на этом ли он построил свою интригу? Когда-то Августа возненавидела графа за чрезмерную близость и влияние на ее супруга принца Фредерика и, когда тот умер, не замедлила настроить сына против своего врага.
Син передал Родгару послание Бренда и получил удовлетворенный кивок. Родгар был без парика, но на этот раз напудрил волосы и слегка подвел глаза, отчего взгляд его стал многозначительным и насмешливым, словно он все знал о людях и о жизни, — знал и забавлялся этим. Помимо узкой черной маски, он отказался от других маскарадных ухищрений — для того чтобы быть узнанным и внушать опасения. Честити успела привыкнуть к Родгару-семьянину, Родгару-провинциалу в скромном наряде, но теперь, видя его во всем блеске, разодетым в темно-голубое с серебром, она снова затрепетала.
Неужели Форт был прав, когда предостерегал ее, что маркиз не упустит шанса расправиться с их семейством?
Родгар, казалось, прочел эти мысли, потому что подошел к Честити, взял ее руку и поднес к губам.
— Время подумать о венчании, дорогая моя, — сказал он с улыбкой.
— Ваша уверенность кажется мне…
— …вполне уместной, не правда ли? Все идет как по маслу.
И он был прав: гости притягивались к нему как магнитом. Честити со страхом посмотрела на леди Августу.
— Я не сниму маску!
— Вы поступите так, как будет сказано. Син, не оставляй ее ни на минуту и надзирай за ней, как положено супругу.
— Я пока еще не супруг леди Честити, — спокойно возразил Син, — и даже если бы был таковым, не принудил бы ее сбросить маску против воли.
— Но надзирать-то ты можешь?
— И могу, и буду, — заверил он и повел Честити прочь.
— Мне так страшно, что подкашиваются ноги! — призналась она. — Несколько дней хрупкого счастья, которое вот-вот рухнет…
— …чтобы дать место счастью более прочному, — задумчиво докончил Син. — Если уж Родгар в чем-то уверен, значит, так оно и есть. — Он увлек девушку в укромный уголок за портьеру и повернул к себе. — Он больше не имеет возражений против моей службы в армии. Уверяет, что впредь не будет мне мешать.
— Правда? — безразличным голосом произнесла она. — И когда ты вернешься в полк?
— Сразу после венчания… или никогда. Я так и не успел выяснить, согласна ли ты делить со мной походную жизнь.
— Но, Син! — слабо запротестовала растерянная Честити. — Син, ты не можешь ради меня жертвовать военной карьерой!
— Я должен жертвовать тобой ради военной карьеры? Никогда! — Он провел пальцем по краю бархатной полумаски там, где та соприкасалась с лицом. — Есть занятия поинтереснее сражений.
— Но ты так любишь солдатскую жизнь… Нелегко было прошептать даже несколько слов, когда тело уже откликалось на ласку.
— Видишь ли, Честити, я долго раздумывал на эту тему… — Рука соскользнула на шею и как бы невзначай занялась шнурком, что стягивал домино. Шелковые полы раскрылись. — Раздумывал, раздумывал… и уже не уверен, что мне нравится быть солдатом. Мне больше по душе путешествия и авантюры… — пальцы щекотно погладили округлости грудей под тонкой тканью сорочки, — что-нибудь такое, чего не делал еще никто…
132 
