64 
Между тем Син, пустив на растопку изъеденную мышами книгу, довольно быстро развел огонь. Комната сразу стала приветливее. Девушка инстинктивно придвинулась ближе к камину и ненадолго забылась, глядя на танцующее пламя. Ее вернул к действительности голос Сина:
— Миледи, ложе готово!
Он успел сбросить матрас на пол и накрыть одеялом. Опустившись в вихре юбок на эту импровизированную постель, девушка поняла, что судьба ее решена. Син подвинул корзинку ближе, уселся и набросил лоскутное покрывало на колени им обоим.
— Вам не холодно без сюртука? — спросила Честити, кутаясь.
— Ничуть.
Она смущенно отвела взгляд. Син желал ее. Девушка приняла бокал вина, сделала сразу несколько глотков и благодарно ощутила в жилах горячую волну. Очень скоро ей ударило в голову, перемешало мысли.
— Мне нужно поесть…
— Чтобы не опьянеть? — усмехнулся он. — Пьяней на здоровье, я не против.
— Вы полагаете, милорд, — спросила Честити, отставляя стакан, — что добьетесь меня, только подпоив?
— О нет! Это была бы нелепая мысль. — Син проследил контур ее губ кончиком пальца. — Тебя учили в детстве не играть с едой? Наверняка учили. А между тем это забавная игра. — Он достал из корзинки ломтик ростбифа и свернул в трубочку. — Ну-ка скажи, на что это похоже?
— На… мясной рулетик! — предположила девушка.
— Что? — Син оглядел свое творение. — Верно, маловат. — Он взял несколько ломтей и скатал их. — Любишь побольше — вот тебе побольше. — Он сомкнул пальцы Честити вокруг получившейся трубки и приставил себе между ног. — Теперь устраивает?
Она сглотнула. «Полный ротик молочка»! Почему ее не хотят просто накормить? Если вспомнить Грешема, даже такой рулон казался маловат. При мысли о том, что все мужчины щедро наделены природой, бросало в холодный пот. Однако приходилось придерживаться выбранной роли. Честити постаралась развратно улыбнуться.
— Вполне, милорд!
— Если устраивает, возьми в рот, — мягко произнес Син.
Что оставалось делать? Непроизвольно облизнув губы, девушка наклонилась и сомкнула губы на рулоне мяса.
— Ешь!
Она откусила. Выпуклость под брюками дернулась, словно она впилась зубами именно в нее. Ростбиф был отменный, и Честити сосредоточилась на жевательном процессе. Что дальше? Как в таких случаях поступает женщина с опытом?
Честити попробовала убрать руку, но Син держал крепко.
— Я только хотела выпить вина!
Левой рукой он поднес к ее губам стакан, а когда она отстранилась, сделав несколько торопливых глотков, облизнул ей губы. Выпуклость под ее плененной рукой двигалась, как живое существо.
— Ешь, — сказал Син вполголоса. — Силы тебе пригодятся.
Честити была одурманена, растеряна. Она ожидала объятий, поцелуев, ласк и, наконец, обладания, и, хотя не была уверена, что придет от всего этого в восторг, не могла вообразить себе ничего иного. Син готов взять ее, разве нет? Тогда отчего же он медлит?
— Я уже сыта!
— И это называется «волчий голод»? А впрочем, некоторые предпочитают сладкое.
Он выпустил ее руку и снова потянулся к корзинке. Девушка сразу отодвинулась: ключ провалился так низко, что вот-вот мог выпасть под юбки. Ищи его тогда! Она выудила ключ и сунула под матрас.
Какое-то время Син разглядывал пирог, а Честити лихорадочно размышляла, что он задумал. Вероятно, это был его излюбленный способ обольщения — во время приема пищи и с ее помощью. Рулетик в Шефтсбери, пирожок в Винчестере. Действенный способ, ничего не скажешь. С ней это срабатывало каждый раз.
Тем временем Син откусил пирожок. Пальцы его окрасились красным.
— С вишнями, — заметил он. — Очень кстати!
Он поднес пирожок к губам Честити. Повинуясь этому безмолвному приказу, она слизнула алый сок. Он был сладкий и клейкий, а пальцы, что его держали, — чуть солоноватые, и клейкая сладость это подчеркивала. Хотелось слизнуть соленый привкус, как изысканную пряность.
— Ешь!
Стоило нажать зубами, как алый сок побежал снова. Честити непроизвольно отшатнулась, боясь испачкать платье, но Син сдавил пирожок и алая струйка потекла на грудь. Заглушая крик, он опрокинул Честити навзничь и слизнул сок языком.
Умелые пальцы справились с крючками, шнуровкой лифа, отбросили его в сторону. Син окинул взглядом раскрытое платье и тонкую шелковую сорочку, под которой часто вздымалась маленькая полная грудь. Честити со страхом спросила себя, находит ли он это зрелище жалким, и решила, что, пожалуй, нет. Глаза его горели и казались совсем темными.
64 
