Особенно,... 
71 
Я решил придержать язык за зубами. Пусть и до поры, до времени. Пока я не определюсь с некоторыми моментами в наших с Илоной отношениях.
– Я считаю, что он не покончил жизнь самоубийством, а его убили, – сказал я, стараясь говорить ровным голосом. – И пытаюсь найти убийц. Или хотя бы мотивы убийства. А это кому-то очень не нравится. Комуто достаточно сильному в финансовом отношении, чтобы нанять людей, готовых причинить мне и моим приятелям (в том числе и тебе) большие неприятности. Вплоть до… Ну, в общем, понятно.
Мои откровения были правдивы даже не наполовину, а на четверть. Все отрицать было бы глупо, к тому же Илона никак не тянула на круглую дуру, чтобы можно было ее напрочь проигнорировать или обвести вокруг пальца.
Я пошел по другому пути – запустил в ход правдивую ложь. Это самая коварная разновидность лжи, когда внешне все выглядит благопристойно и логично, а внутри все запутано до бесконечности.
Да и кто такая мне Илона, чтобы выворачивать перед нею все свое нутро? Не более, чем случайная попутчица, подружка на час, практически постельная принадлежность. У нас нет взаимных обязательств, и мы ничего друг другу не должны.
Постепенно разговор сошел на нет и мы углубились в свои мысли. Не знаю, о чем думала Илона, но мне в этот момент очень хотелось побыстрее добраться в гостиницу и залезть под горячий душ. Вот такие мы, мужики, примитивные личности…
Через три с половиной часа после нашего старта от ворот скита мы очутились во влажной низменности, и здесь уже пошла потеха. Импортный движок "волжанки" гудел мощно, мягким баском, и до поры до времени мне удавалось продвигаться вперед пусть и не быстро, но более-менее уверенно.
Затем последовал подъем и очередной спуск, перед которым я спасовал. И не потому, что опасался застрять в грязи. Отнюдь.
Самое плохое место внизу – ручей, который из-за сильного дождя вышел из берегов, – можно было преодолеть, бросив в топь, на худой конец, десятка два жердей, благо я догадался захватить топор.
Меня остановило совсем другое обстоятельство. В ручье застрял "джип", вокруг которого суетились парни до боли знакомого вида. У них все было квадратным: и туловища, и головы, и мысли.
С началом "демократизации" страны и ее окрестностей они повылезали из всех щелей, постригли головы под "ноль" – наверное, чтобы разные глупые мысли не скапливались под прической и не мешали творить новую историю – и начали победное шествие.
Правда, шли они не очень долго. Когда их хозяева накопытили деньжат, прибрали к рукам за бесценок разную недвижимость, в том числе заводы, фабрики, банки, нефтяные скважины и прочая, стриженные братки стали им мешать – путались под ногами, портя имидж солидных бизнесменов, заработавших капитал в поте лица своего.
Тогда братков начали пачками сажать в тюрьмы и отстреливать. Так что в двадцать первый век вошли только избранные – самые умные, преданные и жестокие. Им приказали отрастить чубы, одели в приличные костюмы и дали по импортной тачке.
Похоже, как раз такие "джентльмены" пытались вытащить тяжеленного импортного монстра из глубокой промоины, куда он влез по самое днище. Их было пятеро.
– Почему стоим? – спросила Илона.
Наверное, задумавшись, она не смотрела вперед и не видела нежданно выросшей на нашем пути преграды.
– Боюсь, что мы уже приехали, – ответил я и сокрушенно вздохнул.
У меня не было ни малейших сомнений, что эти парни со своим красавцем-"джипом" явились в эту глушь по наши души. Но как их хозяева узнали, в какую сторону я взял курс? Это был вопрос…
– Как это – приехали? – с недоумением воззрилась на меня Илона. – По моим подсчетам, до города еще где-то сто пятьдесят километров. А может, и больше.
– Придвинься ко мне и взгляни туда, – я ткнул пальцем в направлении "джипа".
Я только сейчас вдруг понял, что машину со своего места она не видит, так как "джип" скрывает густая ветка, нависшая над дорогой с правой стороны. Илона наклонилась ко мне, посмотрела вперед и сказала:
– Ну и что? Мы объедем их слева и чуть ниже. Там места посуше и ручей более узкий.
– До чего мне нравятся наивные люди… – сказал я и вздохнул, нацепив на свое и так хмурое лицо кислую мину. – Им легко и радостно жить.
– Что ты хочешь этим сказать?
– А я уже сказал. Мысленно.
– Желательно, чтобы ты озвучил свои мысли. Я, например, пока ничего не понимаю. Ты боишься этих парней? На кой мы им нужны?
71 
