Через некоторое время караульный приказал им выходить. На прощание Тайрон сказал:
— У меня есть к тебе просьба.
— Что? — переспросила Имоджин. Ей показалось, что он произнес «последняя просьба»!
— Мне бы хотелось, чтобы ты называла меня по имени.
Имоджин вспыхнула, осознав свою вину.
— Мне трудно называть тебя иначе, чем Фицроджер. — Потом она поцеловала его и произнесла:
— Господь с тобой, Тайрон!
Он крепко поцеловал жену и сказал:
— Пусть Господь поможет нам обоим!
Они стояли возле пещеры. У входа собрался отряд Ворбрика. Они все сидели на лошадях. Имоджин подтолкнули к Лигу, а Фицроджера — Имоджин пыталась думать о нем как о Тайроне, но не смогла — повели к его лошади.
Она была отлично натренирована, и если бы Фицроджер захотел, он мог бы оторваться от людей Ворбрика и оказаться на свободе, но тогда бы пострадала Имоджин. Итак, они стали заложниками друг друга.
Имоджин понимала, что ее сдерживали крепкие узы любви. А что притягивает к ней ее мужа? — думала она.
Она решила, что он неплохо относится к ней и слишком сильно желает ее. Но еще у него было сильно развито чувство долга. Он не раз говорил, что пожертвовал бы собой ради любой женщины, на которой женился. А женился ведь он на богатстве и власти.
Имоджин попыталась сосредоточиться и стала молить Бога о пощаде. Если Его интересовали побуждения людей, то Он должен быть на их стороне. Ворбрик мог быть только орудием дьявола!
* * *
Немного позже они остановились в темном лесу недалеко от замка Каррисфорд. Все выглядело безмятежно. Имоджин подумала: неужели никого не волновало исчезновение лорда, его жены и гибель его эскорта?! Интересно, обнаружили ли тела Ланкастера и его слуг?
Фицроджер разработал план, основываясь на том, что Ренальд не станет блокировать потайной ход, а только будет наблюдать за ним.
Когда нападающие будут в подземелье, он, видимо, нанесет им удар в первой части хода, и тогда Имоджин сможет удрать.
Если этого не случится, то ей следует попытаться удрать при первой же возможности, если таковая представится.
Фицроджер объяснил ей, что удаче всегда нужно помочь, и Имоджин должна сделать именно это.
У нее был припрятан небольшой нож. На всякий случай она засунула его за подвязку. Имоджин могла порезаться, потому что побоялась снять с пояса чехол, к тому же Фицроджер успел хорошо наточить нож о камень. Она обмотала лезвие тряпкой и надеялась на лучшее.
Имоджин повторила Ворбрику то, что она когда-то говорила Фицроджеру:
— Вход очень узкий, и туда может проникнуть только очень стройный человек, и без кольчуги.
— Что? — завопил Ворбрик. — Ты хочешь сказать, что я туда не смогу пролезть?
Он ударил ее так, что у девушки зазвенело в ушах.
— Ты лжешь!
Она услышала шум и поняла, что Фицроджер не выдержал, но врагов было слишком много, и они его быстро «успокоили».
— Это не ложь, — сказала она Ворбрику и облизала кровь с разбитых губ. — Если хотите, то идите и посмотрите сами.
— Я так и сделаю, — грозно проворчал Ворбрик. — Если наврала, то ты об этом пожалеешь!
Он стал делить людей. Кто-то должен был лезть на скалу, а кто-то остаться на месте.
Имоджин посмотрела на Фицроджера. Он стоял возле дерева, и его окружали шесть слегка испуганных, но настроенных весьма решительно головорезов. На виске у него был синяк, а кроме того, кровь сочилась из левой руки. Имоджин решила, что раны были несерьезными. Ворбрик больно ухватил ее за руку.
— Леди Имоджин, я рад, что он вам дорог. Вы не станете рисковать его жизнью, не так ли? Он повернулся к охранявшим Фицроджера.
— Отпустите его.
Те убрали мечи, но Фицроджер не двинулся с места.
— Застыл то ужаса? — насмешливо захохотал Ворбрик.
Сейчас Фицроджер действительно напоминал статую. Имоджин знала, что муж в такие мгновения бывал особенно опасен, но сейчас он ничего не мог поделать. Фицроджер понимал, что, если он станет сопротивляться, от этого пострадает только жена.
Ворбрик снова осклабился и приказал:
— Привяжите его к дереву, да покрепче. Руки Фицроджера с силой отвели назад, чтобы он обхватил ими дерево. Имоджин слышала, как он заскрипел зубами, когда они потревожили рану. На глазах у нее выступили слезы. Если бы даже он не был ранен, долго оставаться в таком положении было просто мучительно.
Ворбрик сам проверил узлы и покачал головой.